Агент перемен - Стив Миллер Страница 7

Он вдруг понял, что Мири очень устала. Неизвестно, сколько времени она провела в бегах. А он слишком устал, чтобы задавать ей новые вопросы. Он полуприкрыл глаза. Попытку довериться другому человеку трудно делать на фоне головной боли и усталости.

Она отвернулась от окна, и на ее лице промелькнуло изумление, когда она увидела, как он сонно растянулся на подушках, закрыв глаза длинными ресницами, открыв шею.

«Она видит мою уязвимость», – подумал он, и эта фраза нашла какой-то отклик в его гудящем от боли черепе. Он повернул голову и открыл глаза.

– Я совсем выжата, – тихо сказала она. – Где мне спать?

Он махнул рукой.

– Выбирай.

Спустя секунду она кивнула и пошла направо. Дойдя до двери спальни, она обернулась и посмотрела на него.

– Спокойной ночи.

И исчезла раньше, чем он успел ответить.

Когда дверь закрылась, он вздохнул и сделал большой глоток вина. Ему тоже следовало бы отправляться спать.

Вместо этого он быстро встал и подошел к окну так, как это сделал бы свободный человек. Он смотрел в окно так, словно находился в безопасности и не ожидал нападения врагов.

Улица была ярко освещена и пустынна. Легкий ветерок время от времени начинал трепать какой-то кусок пленки.

«Как хорошо, – подумал он, – что это место не обнаружили. Мне нужно отдохнуть, нужно какое-то время не быть О'Грейди, Филлипсом или еще кем-то. Нужно время побыть самим собой».

Он поднял руку, чтобы расчесать пальцами прядь, упавшую ему на лоб, и в мгновение болезненного озарения узнал этот жест как свой собственный. Неожиданно в его поле зрения возник Контур, заслонив собой улицу. ВВЗ была 0,96. ВЛВ мерцала, дергалась – потом на секунду вспыхнула твердой цифрой 0,89, а потом погасла.

Он проглотил вино и снова откинул волосы со лба. Вал Кон йос-Фелиум, Клан Корвал. Приемыш Клана Средней Реки… Он мысленно произнес все слоги своего среднереченского имени, словно это было заклинание, с помощью которого можно было отогнать нежеланные мысли.

Перед ним возникло лицо жены Терренса О'Грейди. Оно то расплывалось, то снова становилось четче под раскаты назойливой музыки из бара, где этим вечером сидели они с Мири Робертсон.

Он допил бокал одним глотком, недостойным такого вина. Сколько лиц он запомнил, сколько личин переменил за последние три года? Сколько жестов он заучил, а потом отбросил вместе с именами и лицами возлюбленных, родителей, детей, кошек и собак?

Скольких людей он убил?

Он резко отвернулся от окна и пошел искать омнихору на ощупь, точно слепой.

Стоило ему прикоснуться к пластине – и клавиатура зажглась. Он отыскал у себя в голове отзвуки мелодии из бара, подхватил ее пальцами и решительно бросил в омнихору, прогоняя лицо женщины, которая была не его женой, заменяя его картиной песни.

Пальцы секунду бегали вверх и вниз по клавиатуре, потом снова нашли резкий ритм и наполнили им комнату. В голове болезненно отозвалось эхо, руки сбились – потом снова стали двигаться уверенно. Он правой поймал ритм, а левой начал заплетать вокруг него мелодию. Прибавил темп, нашел намек на более давний ритм, перешел на него – вот так…

Его правая рука секунду держала ритм, перемещая паузы и диапазоны, усиливая звук. Видения отступили. Сила музыки прогнала в беспокойное повиновение, в чуткий сон имена мертвецов, которых он знал, и лица тех, кто умер безымянными.

К нему пришло новое озарение, которое чуть было не потерялось в вихре музыки: этот талант принадлежал Вал Кону йос-Фелиуму, был усвоен и отточен ради радости, а не по необходимости.

Навязчивый ритм стал замедляться, сменяясь новым. Он заиграл то, что нашли его пальцы, и понял, что играет плач с планеты, на которой оказался в начале своей карьеры разведчика. Он украсил этот плач, урезал его до самого костяка, еще больше его замедлил; доиграл его до конца – и обнаружил, что его руки замерли.

Звук еще на несколько секунд задержался в воздухе, пока инструмент расставался с погребальным песнопением, и Вал Кон уронил голову на стопорную дощечку. Он был опустошен. В нем не осталось чувств.

«Спать, – подумал он с кристальной ясностью. – Отдых. Сию минуту».

Он встал – и она оказалась здесь, незнакомка, которая спасла ему жизнь. Она стояла у открытой двери спальни – распущенные рыжие волосы, без пистолета, с развязанной шнуровкой. Ее серые глаза смотрели прямо на него. И выражение на ее лице не было ему знакомо.

Она слегка поклонилась ему, сложив руки по земному обычаю.

– Спасибо, – сказала она и, снова поклонившись, быстро повернулась, чтобы уйти.

– Всегда пожалуйста, – ответил он, но дверь уже была закрыта. Он осторожно прошел через гостиную ко второй закрытой двери. Как он вошел туда, как заснул – этого он уже не помнил.