Легионер из будущего. Перейти Рубикон! - Виктор Поротников Страница 7

– Возвращайся домой, Авл, – с этими словами Квинт взял из моих рук свою школьную сумку. – Придешь за мной в полдень. В это время всех учеников отпускают домой перекусить, на это нам отводится час времени. Если ты опоздаешь, то я выйду из школы один, и тогда мы встретимся с тобой на лестнице Колец.

– Договорились! – Я похлопал Квинта по плечу.

Перед школой был расположен широкий двор, обнесенный невысокой каменной оградой. На этом дворе одиноко росла кудрявая смоковница. Под этим деревом я расстался с Квинтом, проводив его взглядом до дверей школы.

Вернувшись в дом сенатора Меммия, я первым делом позавтракал полбяной кашей и козьим сыром, запивая все это свежевыжатым яблочным соком. Настроение у меня было приподнятое после прогулки по улицам Рима. Я отметил для себя, что со времен восстания Спартака в огромной столице римлян мало что изменилось.

После завтрака я около двух часов занимался с Публием фехтованием на деревянных мечах. Наше занятие происходило во внутреннем дворике. Для начала я показал Публию основные атакующие и защитные приемы мечом, применяемые гладиаторами в пеших поединках один на один. Также я показал Публию, как нужно перемещаться, чтобы все время держать противника под контролем, как надо действовать мечом при смене позиций и угла атаки. Публий старательно выполнял все мои наставления, глядя на мои уверенные движения, которые я совершал с мечом в руке, действуя в чуть замедленном темпе.

Посмотреть на наш учебный поединок пришли отец и мать Публия, а чуть позднее к ним присоединилась Камилла, сестра Публия. Свободные от работ рабы и служанки собрались у перил крытой террасы, идущей по периметру двора на уровне второго этажа. Им тоже было интересно посмотреть на то, как владеет мечом новый молодой сателлит сенатора Меммия. Среди расположившихся на террасе служанок я заметил и румяную зеленоглазую любимицу госпожи Альбии. Я уже знал, что эту улыбчивую большеглазую рабыню зовут Агамедой. Встретившись со мной взглядом, Агамеда быстро подмигнула мне, не пряча озорной улыбки.

Вечером этого же дня я столкнулся с Агамедой лицом к лицу в купальне. Я только-только привел Квинта из школы и собирался ополоснуться, так как после вечерней трапезы мне предстояло сопровождать Публия, который собрался в гости к своему приятелю, на днях приехавшему из Афин. Публий предупредил меня, что семья этого юноши из среды самых знатных нобилей, где придают большое значение внешнему виду человека. «Эти люди смотрят косо на тех, у кого грязные ногти или уши, – сказал мне Публий. – Тем более недопустимо, Авл, чтобы от тебя пахло потом. Непременно помойся под душем перед тем, как отправиться со мной в гости».

Я уже начал раздеваться, когда в душевую неожиданно заскочила Агамеда. Внутренней защелки на двери купальни не было, так как это была мужская душевая, все в доме это знали. Женская купальня находилась по другую сторону перистиля. Перепутать две эти купальни было невозможно, поэтому я сразу смекнул, что пронырливая Агамеда просто воспользовалась случаем, чтобы оказаться со мной наедине.

– Привет, красавчик! – улыбнулась Агамеда, легонько ущипнув меня за руку. – Хочешь, я помою тебе спинку? Это правда, что ты бывший гладиатор?

– Правда, – ответил я и обнял Агамеду за плечи. – Может вместе примем душ, милашка?

– Как-нибудь в другой раз, – продолжая улыбаться, промолвила Агамеда, даже не пытаясь освободиться от моей руки.

По игривым зовущим глазам Агамеды я мигом догадался, каким желанием объята эта зеленоглазая очаровательная бестия. Крепко прижав Агамеду к себе, я с жадным удовольствием соединил свои губы с ее мягкими розовыми устами. После долгих лобзаний мне захотелось большего. Я стал задирать платье на Агамеде. Но служанка выскользнула из моих рук, шепотом сообщив мне, где находится ее комната.

– Приходи ко мне сегодня ночью, – отступая к двери, сказала Агамеда, глядя мне в глаза. – Дверь будет не заперта. Придешь?

– Непременно приду, милашка, – сказал я.

* * *

Приятеля Публия звали Луцием. Его отцом был весьма уважаемый в Риме патриций Сервий Сициний Сцевола. Патрицианское семейство Сцевола старалось во всем придерживаться старинных римских законов и обычаев, хотя жить по старине ныне считалось в Риме не модным. Сенатор Сцевола, а под его влиянием и его сын Луций были ярыми сторонниками аристократической республики. Обоим не нравилось, что лидеры популяров, такие как Цезарь и Эмилий Лепид, всячески принижают римскую знать в угоду народу и богатым плебеям, которые ныне наравне с патрициями заседают в сенате, в судах и различных городских коллегиях. Типичным представителем богатой плебейской верхушки является Гней Помпей, обладающий неограниченным влиянием на сенат и народную массу. Поддерживая честолюбивые устремления Цезаря, воюющего в Галлии, Помпей тем самым подрывает авторитет знатных римских родов и, сам того не ведая, расчищает Цезарю путь к неограниченной единоличной власти.

Находясь в соседней комнате, я невольно услышал разговор собравшихся в таблинуме юношей, среди которых были Публий и сын хозяина дома – Луций Сцевола. Если Публий больше помалкивал, то все прочие юноши, и прежде всего Луций Сцевола, так и сыпали гневными речами, обличая недалекого самодовольного Помпея, хитрого Эмилия Лепида и расчетливо-коварного Цезаря.

«Друзья, если сейчас не остановить Цезаря, то он, обладая войсками и богатствами, пойдет по головам наших отцов к единодержавной власти! – с негодованием в голосе молвил Луций Сцевола. – Цезаря нужно убить, пока он в Галлии, иначе Рим ожидает кровавая гражданская распря и диктатура похлеще зверств Суллы!»

Мне сразу стало понятно, что молодой Луций Сцевола собрал своих друзей у себя дома с единственной целью составить заговор против Цезаря. Ему хотелось знать, кто из его близких товарищей по детским играм и грамматической школе готов пойти вместе с ним на это опасное дело. Замысел Луция Сцеволы был прост. Поскольку немало юношей из знатных семей Рима уезжали в Галлию, чтобы под знаменами Цезаря добыть себе высокий воинский чин и золото галлов, вот и Луций Сцевола собирался в ближайшее время отправиться на север за Альпы. Знатное происхождение позволяло Луцию Сцеволе рассчитывать на то, что его определят куда-нибудь в ближайшее окружение Цезаря. Пользуясь этим, Луций Сцевола надеялся выждать момент, чтобы напасть на Цезаря и заколоть его кинжалом.

При этом Луций Сцевола не скрывал того, что таким своим поступком он желает превзойти славой своего далекого предка Муция Сцеволу, который во время осады этрусками Рима проник во вражеский стан и пытался зарезать этрусского царя Порсенну. Схваченный телохранителями Порсенны Муций Сцевола выказал такую железную выдержку и презрение к боли, что даже враги прониклись к нему невольным уважением. Видя, что пленник не желает с ним разговаривать, царь Порсенна пригрозил римлянину пытками. Тогда Муций Сцевола приблизился к жаровне с раскаленными углями и положил свою правую руку прямо на пышущие жаром уголья. Он не произнес ни звука и даже не изменился в лице, в то время как его рука чернела и сгорала на глазах у Порсенны и его приближенных. Пораженный Порсенна даровал Муцию свободу и прекратил осаду Рима, рассудив, что среди римлян наверняка имеется немало таких, как Муций. То, что не удалось Муцию, вполне сможет осуществить другой римлянин, поскольку самопожертвование ради отечества является в порядке вещей для этого мужественного народа. Таким образом, Порсенна заключил мир с Римом, этрусское войско удалилось в свои пределы, а благодарные сограждане дали отважному Муцию прозвище Сцевола, что значит Левша.