Бог сумерек - Всеволод Глуховцев Страница 7

– В субботу? Отлично! – Голос Смирнова стал фальшиво-бодрым. – Так может, по случаю твоего дембеля мы и того... подвиснем малость?

– Не возражаю, – согласился Игорь. – Давай тряхнем стариной.

– Отлично, – повторил Георгий. – Я тебе позвоню. Лады? Номер у тебя прежний?.. Ага, ага. Мне тебе надо будет... Короче, я позвоню, жди. Только точно! Слышишь?.. Договорились. Что?.. Ладно, ладно, давай служи... охранник мрака!

Посмеиваясь, Артемьев положил трубку и аккуратно занес адресные данные Палыча в блокнот. Ну что ж, теперь можно и чайку попить.

Чайку попить, м-да... Он ухмыльнулся. А ведь у Жорки на “Гекату” явно что-то есть. Есть, есть! Любопытно, и даже очень. Ну ничего, потом разберемся...

Игорь со вкусом прихлебывал чай и поглядывал в окно. День начинался серенький, бесцветный, по небу неровно протянулась слабенькая облачная пелена; где-то к северо-востоку она скомкивалась в клубы, низко опускалась над землей. Похоже, там собирался дождь.

Значит, хранилище редких и ценных книг. И рукописей. Занятно... Занятно само по себе, а то, что вокруг него раскручиваются такие странные дела, занятнее вдвойне. Ведь не у пивного ларька и не в парикмахерской появляются и бесследно исчезают безголовые трупы... Что же отсюда следует? Фактически, впрочем, ничего, но логически... Логически отсюда следует, что четвертый этаж библиотеки хранит в себе некую тайну – причем тайну, выходящую за пределы обыденного познания.

Игорь призадумался. Чай его остывал. Думал он о том, с кем можно потолковать, осторожненько так, разузнать, что же хранится там. И выходило опять-таки, что подобный разговор возможен только с Палычем. Обращаться по этой теме к любому из всех прочих сотрудников выглядело бы неожиданным, а чье-то лишнее удивление здесь совершенно ни к чему... А Палыч по натуре мужик любопытный, пронырливый, он наверняка что-нибудь да знает.

Взглянув на часы, Игорь одним глотком допил чай и встал. И десяти нет, до двух еще далеко. В гастроном сходить, продуктов прикупить, да еще время останется.

Он прошел в маленькую комнату, бросил ручку в ящик стола, а листок с записями сунул под стекло на столешнице, к фотографиям и открыткам, оставшимся с теткиных времен, – в квартире Игорь ничего не трогал и не изменял.

Стоя у стола, он смотрел на листок так, словно чего-то на нем не хватало, что-то было не дописано. Да, что-то было, но он никак не мог вспомнить и оттого лоб его мучительно морщился, а губы беззвучно двигались, и он стоял, упершись взглядом в стол, и сжимал-разжимал левую кисть...

Вспомнил. Вспомнил! Вот что еще было странным, и вчера он об этом подумал. То, что на центральном посту был сам Богачев. Что делать вице-командору там, где работают обычные дежурные?.. Почему он оказался там именно в ту ночь, когда случилось ЧП? Знал заранее?..

Стоп, стоп, остудил себя Игорь. Ты, брат Артемьев, очень уж смелые гипотезы начинаешь выдвигать. Утихомирься.

Но все-таки он вытащил из-под стола листок, достал из ящика ручку и пунктом 3 приписал: “Богачев”. После чего опять сунул листочек текстом вниз под стекло и тщательно подогнал верхний его край к нижнему краю цветастой открытки – поздравления с Восьмым марта. Порядок. В некоторых отношениях Игорь был прямо-таки педант.

Одевшись, он взял деньги, пакет и вышел. В подъезде было тихо, но слух разведчика умел улавливать разные оттенки тишины. Чувство было такое, будто за одной из дверей подъезда притаился некто и подслушивал.

Игорь улыбнулся этому и пошел вниз. По пути он никого не встретил, даже глянул на ходу вверх, между перил – и там никого.

Дом, в котором он жил – стандартная панельная пятиэтажка – находился почти у самой границы огромного лесопарка: еще одна такая же пятиэтажка, и за ней сосновый лес, такой хвойно-озоновый оазис, охватываемый городским полукольцом. Там вольготно жилось белкам, зайцам, а уж птиц и вовсе водилось видимо-невидимо. И этот лес всегда шумел. Не голоса птичьих стай, не смех отдыхающих – не это имелось в виду, хотя и это, конечно, было. Нет. Лес шумел сам по себе: в кронах сосен гулял ветер. Днем – почти неслышно, а по ночам – очень отчетливо: ровный, сдержанный, иногда вдруг усиливающийся невнятный говор ветра в одному ему ведомых ходах высоко над землей, между перепутанных ветвей.

И во дворе никого не было, кроме бабушки из соседнего подъезда, дремотно сидящей на лавочке. Стояли знакомые машины: “Жигули”-пятерка, старенький “Москвич”... И одна незнакомая: “фольксваген” серого цвета. Идя, Игорь мельком оглядел этот фургон. Тоже привычка разведчика – фиксировать незнакомый объект.

Лес мыском вдавался между домами их микрорайона, и кратчайший путь в гастроном пролегал по утоптанной, усыпанной хвоей тропинке среди сосен. Идти здесь вообще-то было весело – среди светлых и ровных, каких-то дружелюбных сосновых стволов, среди суматош ного птичьего чириканья – весело, солнечно, радостно. Но утро сегодня затеялось скучное, и было серо, вяло, даже птички будто бы примолкли. Игорь шагал по тропинке легко и бодро, шагом привычного к расстояниям человека, но серость этого утра... его так и тянуло обернуться. Он и оборачивался, несколько насмехаясь сам над собою – сзади было пусто, впору рассмеяться, но смешно почему-то не было. Так он и дошел до магазина, и даже в магазине не мог отделаться от чувства, что за спиною у него кто-то. И там озирался, как дурак – ладно, народу немного, незаметно было. Купил хлеба, кол-, басы вареной, кефира, чаю, банку шпрот. Затем, подумав, взял еще маленькую шоколадку к чаю. Тоже память о службе! – им, разведчикам, положен был паек, и в числе прочего там был и шоколад. Тот, правда, не такой был, без затей, килограммовый брус ломался на части, но все-таки...

Нагруженный продуктами, Артемьев брел домой, расчувствовался, по сторонам не смотрел. Вспомнил свой полк, аж сердце защемило. Ностальгия есть ностальгия, всегда хорошо там, где нас нет, – тут уж вспоминай не вспоминай, все в прошлом, как отрезано. Забыто, как забыто совсем давнее: детство, школа, выпускной вечер, девчонки в белых платьях, июньская ночь, рассвет в половине четвертого, пустой безмолвный парк, дурманящий запах сирени и жасмина...

Размягченный воспоминаниями, Игорь добрался до дому. Кинул продукты на кухонный стол, посмотрел на часы. Свободного времени оставалось еще прилично, и это его порадовало. Идти в контору отчего-то было тягостно. Он представлял себе этот муторный, трудный разговор-допрос, и от одного только представления делалось невесело. А там – кто его знает, может быть, и потом будут таскать, придется писать всякие рапорта, объяснительные... пропади оно все пропадом!

Игорь скривился, головой мотнул. Рассовал продукты по местам и отправился в маленькую комнату. Подошел к столу...

Стоп.

Он отлично помнил, как выровнял верхний край листочка по открытке. А теперь он был сбит. Лежал криво. Не очень криво, чуть-чуть, но заметно. Он заходил на открытку.

Игорь почувствовал легкий бег мурашек по спине. Что это значит?

Значить это могло только одно. В квартире в его отсутствие кто-то был. И этот кто-то шарил, совался по углам, искал что-то.