Принц Густав. Выжить и победить - Маргарита Полякова Страница 7

Неплохую сумму я выручил за украшения. Перстни, цепочка, расшитый пояс — все пошло в дело. Я пристроил даже чернильницу и набор новых перьев. Восковой таблички мне вполне хватит. Жаль, выделенных мне свечей осталось не так много — как раз где-то на месяц, в режиме жесткой экономии. Но зато я и на новые тратиться не стал. Расходов и так предстояло целое море.

Нужна теплая одежда, ибо там, куда я направляюсь, зимы явно отличаются от итальянских. Нужен хоть какой-то запас еды на всякий непредвиденный случай — крупы и солонины. Нужны крепкие сапоги, ибо туфли — это до первой лужи. Да и не вынесут они долгой дороги. Та пара, которая на выход — в них только и ходить по сухой и, желательно гладкой поверхности. А туфли, которые Густав носил постоянно, доживали последние дни. Может быть даже — часы.

Словом, вернулся я к идее продать свой выезд. Точнее, деревянный короб на колесах и одну клячу. Вторая, чуть получше, потащит вещи. Чего я, собственно, в сундук уперся? Вещи вполне можно было сложить в мешки. Хотя нет… дожди, снег, метель… мешки не вариант. Но сундук слишком тяжелый! Уменьшить вес? Тоже не вариант. Я и так совершил эпический подвиг, избавившись от всего лишнего. Осталось только самое необходимое.

Какой выход? Сундук тоже надо продать. Тем более, он у меня довольно красивый. Видимо, остатки былой роскоши. А вместо этого купить два сундучка полегче, дорожных, хорошенько просмоленных. Без всяких украшений в виде резьбы и накладок, которые только увеличивают вес и без того нелегкого монстра.

— Сын мой, ты собираешься продать свой выезд? — ужаснулся брат Агостино.

Надо же, как быстро прискакал. Я только-только успел озвучить свою идею Паоло. И оказался прав — приставленный ко мне слуга стучит на меня иезуитам с упорством дятла.

— Воистину, достиг я крайнего оскудения. Ибо желаю предстать перед новым польским королем достойным своего высокого происхождения. Чтобы ему не было стыдно признать во мне кузена.

— Орден надеялся, что ты пожертвуешь ему свой выезд.

— Брат Агостино, я не могу даже купить себе новых сапог в дорогу! — искренне возмутился я.

Не, вообще обнаглели. Пожертвовать им. Харя не треснет? Судя по постной физиономии иезуита — вряд ли. Он помялся, повздыхал, но поняв, что идти ему навстречу я не собираюсь, сделал другое предложение.

— Церковь всегда с пониманием относится к желаниям своей паствы. И могли бы если не принять в дар, то так и быть, выкупить выезд. С твоей стороны, сын мой, будет богоугодным поступком назначить приемлемую цену.

Те же яйца, только в профиль? Это они фиг угадали. Я уже выяснил, сколько стоят кляча с деревянным ящиком, и не собирался уступать ни единой медной монеты.

Однако, надо отдать иезуитам должное, торговаться они умели. И Агостино сбил-таки цену, пообещав место для моего багажа в повозке иезуитов, кормежку во время дороги и даже кожу на сапоги. Последнее я решил выбрать сам. Да и с уровнем кормежки следовало заранее договориться. А то окажусь на хлебе и воде, поскольку «до первой звезды нельзя».

Немалый спор возник у нас и из-за обстановки в снимаемых для меня комнатах. Большая ее часть была куплена на мои средства, и я не видел причины, по которой должен был все это подарить Ордену. Так что битва шла за каждый стул. И даже за часть посуды. Золота/серебра/фарфора у принца не было, но приличный керамический сервиз имелся. Как и кое-какие вещицы из стекла, пусть и не лучшего качества.

Брат Агостино ушел довольный, а я стянул со своей постели балдахин и потащил его к старьевщику. Вид он имел уже нетоварный, но спихнуть его все еще было можно. Старьевщик взял. Он и мой повседневный наряд предложил взять. По цене чуть выше тряпок. Взамен же мне было представлено несколько вариантов дорожной одежды. Предсказуемо, но и в лавке предпочитали расплатиться товаром, а не деньгами.

Я приобрел две крепких безразмерных рубахи (без кружев и вышивки, но оно мне на фиг не надо, а по размеру в 16 веке разве что на очень богатых господ шили). Затем штаны из плотной (почти джинсовой) ткани, такую же куртку и относительно теплый плащ. Зимней одежды я, понятное дело, не нашел. Кому она нужна в городе, где морозы — это пара градусов ниже нуля?

Одежду я отдал хорошенько почистить, а затем отнес-таки свой прежний наряд все тому же старьевщику. И постельное белье прихватил. Оно тоже выглядело чуть лучше тряпок. Так что еды в дорогу я все-таки купил. На иезуитов надейся, а запас припрячь. Мало ли что. Брат Агостино обещал, что кормить меня будут дважды в день (на обед путешественники останавливаться не собирались), но рацион планировался скудный.

Хорошо, кожу для сапог мне действительно дали выбрать самому. Пытались, конечно, гнилье подсунуть, не без этого, но я выбрал лучшее. Хорошая, удобная обувь может жизнь спасти, и это не преувеличение. А шить я собирался конкретно под свою ногу, по собственным лекалам и вовсе не сапоги.

Как шьются берцы — я прекрасно представлял. Так что сварганил модель из ткани и пошел с ней к сапожнику. Дырок под шнурки, правда, делать не стал, а потому мастер искренне посмеялся над чудаком, заказавшим непонятную и неудобную фигню. Нечего дарить хорошие идеи первым встречным. Лучше пусть верит, что я решил сэкономить. Тем более, что это соответствует истине.

Ну а пока обувь шилась, я отправился смотреть, что за место для багажа мне предоставили иезуиты. Оказалось ничего так. Четыре сундука влезть может. Зуб даю, что брат Агостино знал, что вещей у меня на один сундук. Но это он фиг угадал. Сколько есть места, столько и займу. А сундук свой все-таки продам. Мне нужно что-то не такое приметное.

Что я намеревался упихать в багаж? Так обстановка комнат включала еще и ткани. Портьеры, накидки, покрывала — и все это из приличного материала и, главное, насыщенных цветов. Между прочим, в 16 веке красители — довольно дорогая вещь, особенно красный и синий. И доктор, который меня лечил, не зря носил чулки такого насыщенного цвета. Он свой статус подчеркивал. Ну и цену за свои услуги.

Наверняка, многие сочли бы мое поведение крохоборством. Начхать. Мне надо выжить и сколотить стартовый капитал. Ведь поиски клада — это всего лишь надежда на лучшее. А я привык рассчитывать на более приземленные вещи. Изначально я планировал все свое имущество продать на месте — и портьеры, и покрывала, и все что под руку подвернется. Но раз уж меня есть возможность перевозки, продадим там, где это будет выгоднее.

Сапожник меня порадовал, сшив то, что я хотел. Правда, я предварительно предупредил, что если он будет своевольничать в стиле «я художник, я так вижу», денег он не получит. И штраф выплатит за порчу хорошей кожи. Ну а поскольку все было сделано верно, мастер получил деньги, а я — нужную обувь. Пробить дырки для шнурков проблемы не составило. Сплести эти самые шнурки, распустив крепкую веревку, тем более. Осталось найти приличную ткань, чтобы соорудить обмотки образца начала 20 века. Под штаны самое то будет.

— Носить штаны — участь бедняков, — ворчал Густав. — Благородные люди должны носить чулки.