Срезающий время - Алексей Борисов Страница 7

– Сто рублей.

– Агх… – поперхнулся Есипович. – Что ж там было?

– Разное, – равнодушно ответил я. – Кто найдет, тот увидит, а вот прочесть сложно будет.

Вскоре показался Полушкин, а за ним увивался мальчонка с палкой, сильно похожий на встреченного накануне перегонявшего гусей пастушка. Штабс-капитан обнял Иван Ивановича, стиснул в объятиях (как мне показалось, что-то шепнул ему на ухо) и представил мне. Минут пять шел разговор на отвлеченные темы, а затем Генрих Вальдемарович четко поставил задачу: найти беглого преступника-иноземца по имеющемуся портрету.

– Если вчера сбег, то это не сложно, – стал рассуждать Иван Иванович, – все бегут в сторону города, к Смоленску. Там и людей поболе, и затеряться не сложно. Это они так думают. Тем более вы говорите, что иноземец, да на своих двоих. Сыщем.

– Смит вооружен и обучен пользоваться как огнестрельным, так и холодным оружием. Имеет опыт абордажного боя и организации засад. Язык наш знает. При нем как минимум тесак из обломка палаша и топор. Возможно, сделает пику, с ней он управляется лучше всего.

– Ваня! Дай!

Мальчонка подбросил вверх палку, Полушкин просто взмахнул рукой, и пастуший посох улетел метров за пять. Когда же палка была принесена, то в верхней ее части торчал клинок с коротким лезвием.

– Впечатляет. Но помимо трюков с ножом, я бы хотел, чтобы вы были вооружены как на войну. Ваня, посох не жалко?

– Еще выстругаю, – ответил сорванец, показывая мне двухкопеечную монетку.

Вернувшись к карете, я откинул спинку сиденья, открыл потайную дверцу и достал из тайника патронташ с готовым к бою двуствольным ружьем. Нехитрые манипуляции, и два патрона с дробью заняли свое место.

– Ваня! Дай!

Палка взлетела в небо под острым углом и не так аккуратно, как для Полушкина, но на таком расстоянии для стендовой стрельбы это даже не упражнение. А я в свое время, хоть и не становился призером, но в десятку входил часто. Посох лишился испачканного в земле куска и разлетелся в щепу в несколько секунд.

– Смит стреляет не хуже меня.

Иван Иванович просто пожал плечами:

– Я от пули не помру, цыганка нагадала.

Штабс-капитан сделал жест пальцами, намекающий на оплату, и мне снова пришлось лезть в тайник, вынимая ассигнации и пятачок для пастушка, последний из мелких разменных монет.

– Пятьдесят рублей аванс, и пятьдесят после того, как притащите моего слугу. С ним должно быть портмоне из рыжей кожи, застегнутое на ремешок. Если я буду удовлетворен тем, что находится внутри, – выплачу премию.

– Договорились, – сухо сказал Полушкин, принимая две двадцатипятирублевые ассигнации со скругленными краями. – За четыре дня управлюсь.

– Успеете за два – сумма гонорара возрастет втрое.

– Тогда прощайте, господа.

Иван Иванович развернулся и скорым шагом, почти бегом, двинулся к дому, а мальчонка, сложив две монетки вместе, мечтательно зажмурился.

Теперь стоит рассказать, для чего выдумывалась вся эта история со Смитом. Ведь и документы, которые тут называют «пашпорт», и свидетельство о рождении, и прочие бумаги у меня подготовлены и в полном порядке. В конце концов, можно было не городить весь этот огород, если бы не та цель, которую я поставил перед собой, оказавшись в этом времени. Замечу, цель сложновыполнимая, требующая колоссальных ресурсов и людских резервов. И там, где за год, лупя палкой без остановки, обезьяна расколет деревянную колоду, у меня будет возможность нанести удар только один раз; и если в руках не окажется колуна, то и стараться не стоит. Печаль, а иначе только становиться обезьяной. И социология о том же говорит, что простые пути не всегда наиболее короткие, и надо бы поразмыслить, стоит ли нырять в омут, когда лучше потерять время и выбрать путь в обход. И один из вариантов – это воспользоваться одним из свойств человеческой души: люди стараются разглядеть в банальных вещах нечто необычное. Но и тут есть подводные камни. Как только вы поймаете себя на том, что уже готовы управлять результатами, постарайтесь осознать, что произошло в действительности. Ведь заинтересованный вами человек, воспользовавшись вашим же советом, может сотворить действие, прямо противоположное вашему желанию. И чтобы этого не произошло, надо постараться связать нужного вам индивидуума совместной ответственностью, так как человек часто испытывает потребность в оказании помощи другим. А еще лучше – совместным делом, таким как поиски черной кошки в темной комнате. В нашем же случае кошка обзывается Смитом, и уже мало кому есть дело до разных существенных для меня вещей и совершенных пустяков для других.

К чете Пулинских мы добрались довольно шустро, примерно за час с четвертью. Во-первых, Тимофей приноровился к управлению каретой; а во-вторых, последние девять верст неслись по укатанной дороге, без явных ям и огромных луж. Кстати про лужи: они здесь в изобилии. И часто, не проверив глубину палкой, двигаться по дороге невозможно. Впрочем, могли и не торопиться, так как глава семейства отбыл в Смоленск еще вчера, и рассчитывающий на особый прием Генрих лишь скрипнул зубами. К тому же встретившая нас горничная предупредила, что баронесса (хотя она не имела даже титула учтивости) не здорова и пребывает в меланхолии, а значит, и принимать никого не будет. При таких обстоятельствах потребовался нестандартный ход. Стоит заметить, что при нанесении незапланированного визита, иными словами, если вас не звали, а вы пришли, принято было передавать визитную карточку, не настаивая на аудиенции. И все бы шло своим чередом, кабы приносящий карточку слуга был абсолютно индифферентен к своему работодателю. Но здесь даже невооруженным глазом было видно, что горничная с хозяйкой общается тесно и вступится за нее горой, ну, соответственно, и девице будет многое прощено, а посему вместе с карточкой я передал серебряный рубль, со словами:

– Дело неотложной важности.

– Хорошо, я выясню, пожелает ли госпожа вас видеть, – неохотно сказала она с шипящим польским акцентом. – Вы можете пройти внутрь и подождать в комнате.

Нас приняли спустя полчаса, предварительно дав время привести себя в порядок после долгой дороги и осмотреться. Мы попали в настоящий дворец. После увиденных мною «дворянских гнезд» провинции, где скромность граничила с откровенной бедностью, высокая прихожая с причудливыми колоннами подавляла своими размерами. Широкая серовато-белая мраморная лестница, устланная шикарным ковром, уставленная вазами с цветами, ведущая к огромному портрету женщины в полный рост в тяжелой золоченой раме с двумя античными скульптурами воинов, возвышающимися, словно верные поклонники, вокруг хозяйки, призывали смотреть с открытым ртом. Лакей провел нас в небольшую комнату, удивительно уютную и обставленную со вкусом. Темно-зеленая бархатная мебель, гармонирующая с мягкими пуфиками, под цвет портьер и гардин; пол с пушистым ковром, угловой диван и массивный шандал на дюжину свечей.

Хозяйка явилась в длинном голубом шелковом платье с красными бантами, держа в руках веер и играя им таким образом, что определить с одного взгляда количество колец и перстней было бы невозможно. В ушах у нее сверкали два брильянта, – карата по полтора каждый, – а запястье украшал гранатовый браслет.