Хроники Люциферазы. Три корабля - Наталья О'Шей Страница 7

Он немного помолчал, я продолжал внимательно слушать. У меня есть свое мнение касательно галактического пантеизма, но сейчас необходимо понять точку зрения адмирала.

– Азриэль, я в космосе очень много лет, возможно больше, чем мне хотелось бы. Наверняка вы знаете, что мужчины моего клана веками покоряли океаны Старой Земли. Я всегда грезил о море, о настоящей деревянной палубе, об айсбергах на горизонте… Многие говорят, что море безжалостно, как и космос. Если ты не говоришь с ними на одном языке – они заберут тебя. Если ты не согласен с ними – они заберут тебя. Если даже и согласен – они заберут тебя, если захотят. О, это позиция моряков и свободных космолетчиков, они ведь фаталисты, мой мальчик, они как дети или поэты! Но для нас, командор, для военной косточки существует иная позиция и иная возможная схема действий. Мы следуем протоколу, веками исполняемому такими же солдатами, учитывая тысячелетние удачные и неудачные опыты завоеваний и освоений. Вы понимаете теперь, что, насколько первичен для нас Протокол Первого Контакта, настолько же для вороньего Мастера и всего его племени первичен Протокол Испытания Высоких, предсказанный, как нам это было подано, их богиней? Вы же понимаете, что мы тут оказываемся на одном уровне с ними, не ниже и не выше – мы все те же создания в космическом море, нас несут одни и те же киты…

– Послушайте, Азриэль, ну не сидите же с таким скучным лицом, как будто мы никогда больше не увидимся! Поднимите стакан за успех нашей миссии!

– Нет, ваша честь, – формально обратился я к нему и встал. – Я поднимаю этот стакан лично за вас. Для меня честь служить под вашим командованием, и да хранит вас Звезда морей и прочие звезды в завтрашнем Испытании. Я буду счастлив сопровождать вас к воронам.

– Я не сомневался в вас, друг мой. Для меня тоже честь иметь в своей экспедиции такого офицера, как вы. Завтра на рассвете двух лун жду вас у борта «Стеллы».

С этими словами он проводил меня до внешнего порта корабля, и я пошел домой. Вороны расселись повсюду, их рогатины иногда слабо искрились в ночи.

На рассвете лун, туманном, мутноватом и тревожном, я, Нансен и наши офицеры выстроились у трапа «Стеллы». Вороны-воины как уселись в ночи, так, похоже, и не двигались с места. Они встали только с появлением Мастера и его отряда девяти, грохнули о землю древками мгновенно засветившихся рогатин и снова издали этот страшный хриплый звук, а девять великанов перехватили свои орудия так, чтобы они попеременно смотрели активными остриями наружу – первый направо, второй налево, третий направо и так далее.

Ровно в тот момент, когда Мастер подошел к ступеням, шлюз внешнего порта мягко отъехал, и на пороге появился адмирал Росс. В белом кителе, фуражке и, представьте, с дымящейся трубкой в зубах. Не ложился он, что ли?! Адмирал выглядел очень спокойным и собранным; прежде чем начать спускаться, он внимательно оглядел всех нас, а также стоящих перед ним ксений, и только после этого поставил ногу на первую ступеньку. Мне казалось, что все происходит как в замедленном гелиосинема.

Вот адмирал встает перед Мастером, а Лонгфелло и прочие офицеры занимают свои позиции на ступеньках трапа, вот Мастер отвешивает адмиралу глубочайший поклон, и все девять тоже кланяются по диагонали в разные стороны, так, чтобы наконечники рогатин коснулись земли и на миг высекли ослепительно-синюю искру. Дальше Тедди наконец включает переводчик-камеру, и очень вовремя, потому что вороны начинают петь. Точнее, это не совсем песня, а скорее затягивающий, закручивающийся текст, что повторяет Мастер в общей сложности трижды, а остальные вторят ему гулким хором. Не совсем уверен, что переводчик уже хорошо отлажен для подобных опытов, но у него получается вполне поэтический текст примерно следующего содержания:

– Он должен стать вороном нам (ВОРОНОМ НАМ).

– Его тень она разрежет напополам (НАПОПОЛАМ).

– Его лоа встанет за левым плечом (ЗА ПЛЕЧОМ).

– И тогда он забудет почти ни о чем (НИОЧЕМ).

При этом вороны крутятся и кланяются в стороны, метут землю концами кушаков и остриями рогатин, всюду в рассветном тумане продолжают вспыхивать синие огни и трещать электричество. В общем, это можно назвать красивым, если бы не было так мучительно тревожно. Наконец, церемониал заканчивается, и из девяти вперед выходят двое – третий и шестой по счету, – передав свое оружие стоящим сзади. Они встают вровень с Мастером (и сразу видно, что Мастер-то, в общем, среднего даже роста по вороньим меркам!), разворачиваются к адмиралу спиной и распускают крылья во всю ширь. Какой же у них воистину огромный размах! Как будто крылья маленького двухместного биплана со Старой Земли!

– Первый Высокий нынче отправляется на Испытание к нашей Звездной Матери, что ждала его и предсказывала его нам! Первый Высокий нынче может обрести своего лоа! Первый Высокий нынче может стать он-нам-вороном! (Вот эту последнюю формулировку Мастера я не очень понял, но, скорее всего, переводчик-камера просто не набралась достаточного опыта.)

Я все еще воспринимаю происходящее как замедленную съемку.

Адмирал оборачивается к своей команде, потом смотрит поочередно на советника и на меня, а затем без слов начинает карабкаться на спину одному из воронов, не выпуская мундштука трубки из зубов. Оказывается, однако, что вороны сплетают крылья и иглоперья в них, чтобы образовать подобие сиденья для него между собой. Еще миг – и они, удивительно слаженно двигая свободными крыльями, снимаются с места. В этот момент нас всех как будто отпустило, и мы с Лонгфелло и Готье одновременно гаркнули: «Слава адмиралу!» – и прочие подхватили, а мне послышалось, что адмирал прокричал нам в ответ: «Слава Альхимейре!» А еще мне показалось, что Нансен ничего не кричал.

Мы глядели, как черный «биплан» с ярко-белым пятнышком адмиральского кителя удаляется во тьму Ночной стороны. Вороны выключили свои рогатины, но не убирали их.

– А теперь мы ждем он-нам-ворона домой. Три дня, может, пять, мы-нам-братья принесем его. Если Она его сошьет…

Так сказал Мастер через подхрипывающую переводчик-камеру, еще раз по-клонился нам со всеми церемониями и пошел прочь из лагеря. Мы остались в осаде, неведении и тревоге.

Случилось самое плохое – адмирала вороны нам не вернули.

Прошло пять дней с рассвета его Испытания, я исходил ногами весь клятый лагерь, научился уже даже безбоязненно переступать через искристые лезвия вороньих рогатин, а Росса все не было. Лонгфелло сидел на «Стелле», зелен лицом, Нансен практически не покидал «Стульку», и только я, Дэви и Тедди наматывали круги по территории, не в силах успокоиться. Поэтому мы первые и увидели, как сразу утром шестого дня за периметром приземлились две огромные тени. А ведь и правда, последний день в свите Мастера ходило не девять, а семь «гвардейцев». Точно так же было, когда третий и шестой унесли адмирала, но они вернулись очень скоро.

Дальше наговариваю кратко, потому что очень горько, душит воротник.

В общем, Мастер и его свита совершили очередную серию церемониальных поклонов, на этот раз, видимо, скорбных. И сказали, что сэр Росс «закончил Испытание в Верхнем Мире, и Звездная Мать не стала его шить». «Где он, где он?» – шепотом кричал я в переводчик-камеру, но хмурый торжественный ворон только отвечал: «Он закончил Испытание в Верхнем Мире». По периметру лагеря вновь встало синее поле «щита». Лонгфелло попросил моего разрешения удалиться на борт «Стеллы», а на Нансена я в тот момент просто не обращал внимания.