Конец света наступит в четверг - Дидье ван Ковелер Страница 7

– Здоровье, успех, благополучие! – повторяет мать, прежде чем проглотить ложку супа.

– Идиот, – бормочет отец.

Она испепеляет его взглядом и велит мне есть суп, пока горячий. Я пристально смотрю на отца сквозь облако пара, поднимающегося от тарелки. У него запавший рот, сощуренный взгляд за круглыми стеклами очков; указательный палец он держит на кнопке выключения дистанционного пульта.

– И последнее, – продолжает ведущая, поднося микрофон к уху. – Только что стало известно об исчезновении знаменитого ученого из Академии наук, профессора Леонарда Пиктона.

На экране появляется фотография. Я роняю ложку в тарелку с супом.

– Да будь же аккуратнее, в конце концов! – кричит мать. – Рубашка только из стирки!

– Физик-ядерщик восьмидесяти девяти лет, создатель мозговых чипов и Аннигиляционного экрана вышел из дома в четырнадцать часов, чтобы прогуляться на пляже Лудиленда – морского курорта города Нордвиля, – и пропал. Мы разделяем беспокойство родных и надеемся на скорейшее возвращение выдающегося ученого…

– Выдающийся мерзавец, вот он кто, – ворчит отец. – Сотрудничает с властями, придумал систему, которая контролирует наши мозги!

– Суп стынет, – напоминает мать.

– Я читал его «Мемуары» и знаю, о чем говорю! К счастью, эту книгу запретили.

– Продолжаются активные поиски, – объявляет ведущая, – и власти пока рассматривают все гипотезы: амнезию, похищение, несчастный случай – профессор мог утонуть. Напомним, что в этот час на пляже Лудиленда дует ураганный ветер, море штормит и волны очень опасны… Если вы встретите Леонарда Пиктона или у вас будет какая-то информация о нем, немедленно позвоните по этому телефону…

Цифры появляются под фотографией, на которой профессор недовольно кривит рожу. Ложкой я быстро рисую номер в гуще на дне тарелки. Ученый, вот оно как. Я убил самого великого ученого в стране.

Фото исчезает.

– На этом мы заканчиваем нашу программу, – улыбается журналистка. – Всем хорошего вечера и до встречи…

Экран телевизора гаснет.

– Да подожди хотя бы, когда титры появятся! – орет мать.

– Итак, Томас, – продолжает отец, – как прошло воскресенье?

Я делаю вид, что поперхнулся, и говорю еле слышно, что всё нормально, ничего особенного.

– ХR9 хорошо летал?

Я кашляю и киваю.

– Пора заканчивать с этим баловством, – вмешивается мать. – Ему надо развивать мускулатуру.

– Думаешь, при таком ветре она не развивается? – парирует он.

– Ураган унес его воздушного змея.

Мрачное молчание повисает над столом. Мы встречаемся с отцом глазами. Он огорчен из-за меня и чувствует себя виноватым перед матерью. Похоже, XR9 обошелся ему недешево.

– И слава богу, что унес, – мать убирает свою тарелку. – Это знак, что детство кончилось: пора заняться серьезными вещами.

– Какими, например? – брюзжит отец.

– Я собиралась записать его в фитнес-клуб…

– Ты бредишь, Николь? У нас нет денег, к тому же…

– …но теперь это неактуально, – заключает она. – Благодаря инспектору из Министерства игры я получила возможность попасть на прием к доктору Макрози.

Ложка отца застывает над тарелкой. Мать оборачивается ко мне, и в ее взгляде впервые светится что-то похожее на гордость. Слава богу, она не знает, кого я укрываю в своем плюшевом медведе.

Мать вытирает рот и объявляет торжественным тоном, глядя на отца:

– Сообщаю тебе прекрасную новость. Твой сын будет принят в лагерь лечебного голодания, где станет подтянутым и стройным, притом совершенно бесплатно. Это невероятная удача.

– Об этом не может быть и речи, – медленно произносит отец сквозь зубы.

– Напоминаю, что твоя зарплата в два раза меньше моей и родительские права принадлежат мне.

Отец опускает голову. Ему нечего возразить: таков Закон о защите детства. Внезапный прилив любви и грусти охватывает меня, на глаза наворачиваются слезы, но он их не видит. Он смотрит на комки синтетических овощей, плавающие в супе.

– Когда мне ехать?

– Надеюсь, с началом летних каникул, – говорит мать. – Доктор Макрози скажет точнее после того, как осмотрит тебя. Мне должны позвонить и назначить консультацию. Но с рекомендацией господина Бюрля тебя обязательно примут, не переживай.

Я и не переживаю. По крайней мере, из-за этого. Я думаю о призраке ученого, который ждет наверху, внутри моего медведя, и хочет, чтобы я спасал планету. Я скорее доволен, что могу сбежать от этого кошмара. Но до лета далеко. А сейчас мне надо укротить профессора Пиктона. Еще не хватало, чтобы всякие посторонние портили мне жизнь: с этим отлично справляется моя мать. И потом, что он пристает со своими вычислениями, когда у меня поднимается температура при виде самого пустякового квадратного корня? Я не собираюсь становиться секретарем мертвеца! Теперь, когда я знаю, кто он, я возвращу его семье. А если он расскажет, что я его убил, то это будут слова плюшевого медведя против слов человека. Вот так-то. Призраки не существуют, а я существую официально. Я нахожусь под опекой Закона о защите детства. Меня он защищает, а его – нет.

Я встаю из-за стола и собираю тарелки, оставляя свою наверху. На кухне я переписываю номер телефона с тарелки на клочок бумаги. Теперь я неплохо справляюсь с ситуацией. Мне не страшно – наоборот, я всё время размышляю, как выбраться из этого положения. Такое ощущение, что я разом повзрослел, стал мужчиной. Может, так всегда бывает, когда совершишь убийство.

Я возвращаюсь к столу за пирожным из цельного зерна и обезжиренным йогуртом. С тех пор как родители объединились в отношении моей диеты, еда становится всё скучней и скучней. Я‐то не потерял ни грамма, зато они худеют на глазах. Наверное, мне и правда пора ехать в лагерь.

Отец допивает пиво, отодвигает стакан и, глядя на меня мутными глазами, ехидно улыбается:

– Знаешь, чем Иисус занимался чаще всего, согласно Евангелию?

– Только не за столом, – предупреждает мать.

Я пытаюсь найти разгадку. И высказываю предположение, имея в виду то, что приходится терпеть от матери:

– Прощал тех, кто его обидел?

– Нет, он занимался экзорцизмом. Изгонял бесов из человека…

– Иисуса никогда не было, слава богу! – возражает мать. – Хочешь пирожное, Робер?

– Не хочу, но это не мешает твоему пирожному существовать. Так же и с Иисусом.

– Я верю только в одного бога, и зовут его Счастливый случай, – изрекает мать, – а твой так называемый Сын Божий, даже если и существовал, появился в результате игры случая.

– Что ты заладила, как заезженная пластинка! Иисус пришел на землю, чтобы освободить человека от его неправильного представления о Боге.