Город святых и безумцев - Джефф Вандермеер Страница 65

— Не уверен, что смогу дать вам то, чего вы хотите.

— На самом деле, — сказал я, беря со стола «Город святых и безумцев», — тут есть один пассаж, который показался мне весьма интересным. Не из «Дардена влюбленного», а из другого рассказа, озаглавленного «Наука покидать плоть». Во вступлении к этой истории вы подчеркнули, что она предшественница всех остальных про Амбру, и тем не менее в своих ответах другим дознавателям говорили, что написана она была совсем недавно.

— Но вы же должны знать, что писатель может создать предваряющее цикл произведение уже после того, как написаны все остальные рассказы, точно так же, как может написать последний роман сериала до того, как закончил предыдущие.

На лицо X вернулось возбуждение, будто он знал, что я снова подвожу разговор к моей первоначальной цели.

— Верно, верно, — отозвался я, переворачивая страницы, — но вот один пассаж — про карлика Дэви Джонса — очень меня интересует. Ага, вот он. Тут главный герой не может отделаться от являющегося ему Джонса. Не прочитаете ли мне его?

Я протянул ему книгу, и он схватил ее с жадностью. У него оказался хороший голос для декламации, не слишком пронзительный и не слишком профессиональный.

После он возникает в ногах моей кровати и на меня смотрит. Кожа у него — холодного голубого оттенка, будто его обожгло свечение от экрана телевизора. Черты его мраморного лица совершенны, как самая лучшая фраза, которую я когда-либо написал. Его глаза так печальны, что я не могу встретиться с ним взглядом: в его лице столько лет боли, столько лет желания выйти из плоти. Он говорит со мной, и хотя я не могу его слышать, но знаю смысл. Я снова плачу, но тихо, тихо… Голоса с улицы звучат громче, и позвякивание колокольчиков так мягко.

Д: Красивый пассаж из довольно эксцентричного рассказа. Откуда взялся карлик? Из вашего воображения или из вашей жизни?

X: Первоначально из жизни. Когда я учился во Флоридском университете, у меня был однокашник по имени Дэвид Уилсон, карлик. Мы ходили в один семинар по статистике. Он помогал мне в самых трудных местах. Он был беден, но не получал достаточной финансовой поддержки, и средние оценки у него были недостаточно высоки, чтобы надеяться на грант, поэтому он сдавал себя в аренду на состязание по бросанию карлика в местных барах. У него был талант к математике, а ему приходилось предлагать себя в барах и иногда на ярмарках, когда они к нам приезжали. Однажды он перестал ходить на занятия, а на следующей неделе из довольно скандальной статейки в местной газете я узнал, что он упился до смерти.

Д: Он являлся вам в ногах вашей кровати?

X: Если вы помните, я решил никогда больше не писать про Амбру, но поначалу я намеревался вообще не писать. И не писал. Пять месяцев не подходил к столу. Это был сущий ад. Мне пришлось выключить часть самого себя. Это было словно неумолимый зуд в мозгу. Мне пришлось отучиться делать записки на клочках бумаги. Пришлось отучиться замечать окружающее. Или, точнее, мне приходилось игнорировать эти потребности. И я думал про Дэвида Уилсона, потому что мне всегда хотелось о нем написать, но я не мог. Наверное, я решил, что если буду думать про рассказ, который не могу написать, то безобидно почешу зудящую болячку… И вот тогда меня стал преследовать карлик — или то, что я считал карликом. Он стоял в ногах кровати и… ну, вы читали рассказ. Чтобы от него избавиться, я сдался и сел писать то, что стало потом «Наукой покидать плоть».

Д: Но он уже был Двораком.

X: Нет. Дворак был просто карликом. В нем нет ничего от Дэвида Уилсона. Дэвид был добрым, святой души человеком.

Д: В рассказе упоминается бульвар Олбамут.

X: Да, упоминается. Я не только нарушил мою клятву не писать, но Амбра, хотя и в несколько искаженном виде, пробралась во все мои произведения.

Д: Вы видели карлика снова?

X: Один последний раз. Когда он превратился в морского дьявола, в манту. Вот тогда я понял, что принес с собой что-то из Амбры. Это до чертиков меня испугало.

Д: В стенограммах морской дьявол упоминается, но не описывается. Что такое морской дьявол?

X: Вы никогда не слышали про морского дьявола?

Д: Возможно, под другим названием. Пожалуйста, объясните, что это?

X: Большая, черная, обитающая в соленой воде… рыба, наверное, но с широкими плавниками, как огромные, изящные крылья. Обтекаемая. Гладкая. Как очень большой скат или камбала.

Д: Ага! Камбала! Простите мне мое невежество.

X: Вы явно слишком много времени отдаете работе.

Д: Возможно, вы правы, но возвращаясь к теме: эту рыбу вам дал призрак карлика? Очень важно правильно разобраться в символизме.

X: Нет. «Рыба» с самого начала была карликом, просто дурачила меня. Карлик превратился в манту.

Д: Так в манту или в морского дьявола?

X: Но это же одно и то же!

Д: Хорошо. Как это произошло?

X: Жаль, но не могу утверждать, что Ханна тоже видела превращение, ведь она уснула. Ночь выдалась холодная, сна у меня не было ни в одном глазу, все до единой мышцы в моем теле были напряжены. Внезапно, как это случалось раньше, Уилсон появился в ногах моей кровати. Он долгое время с улыбкой наблюдал за мной… а потом, прямо у меня на глазах превратился в рисунок пером: только линии, а все остальное — прозрачное. Потом рисунок начал заполняться мутными черными чернилами — как из кальмара. Вам известно, что такое кальмар?

Д: Да.

X: И когда чернила заполнили его совсем, из его тела стала сочиться чернота, пока его не скрыло существо, выглядевшее в точности как манта. У этого существа были крохотные красные глазки, и оно парило в воздухе. Я ужасно испугался. Существо показалось мне отвратительным. Ведь это и была Амбра, которая вернулась за мной. В черноте плавали вспышки света, через которые мне видны были картины города, Амбры, татуированные на коже существа, и эти картины двигались. Я спрятался под одеялом, а когда снова выглянул, было уже утро и существо исчезло.

Д: Вы рассказали жене?

X: Нет! Наверное, следовало бы, но я этого не сделал. У меня было такое чувство, будто я схожу с ума. Я не мог спать. Я почти перестал есть.

Д: Тогда вы так похудели?

X: Да.

Д: Чем именно, на ваш взгляд, было это существо? Уж конечно не «Амброй», как вы выражаетесь?

X: Я решил, что принес его с собой из Амбры, что оно физическое проявление моего психоза.

Д: Вы сочли, что оно часть вас. Знаю, оно страшно вас напугало, но вам никогда, хотя бы на мгновение, не приходило в голову, что оно может желать вам добра?

X: Нет!