Юнкер - Валерий Пылаев Страница 65

От неожиданности я даже закашлялся. Нет, конечно, что-то такое было вполне предсказуемо: дед уж точно не простил бы Мише предательство. Я догадывался, что братца лишат всех прав и отлучат от рода. И других наследников — кроме меня — у деда попросту не осталось.

Но самому выносить приговор?.. К такому меня жизнь, признаться, не готовила. Но мгновение шло за мгновением, и никто — ни дед, ни Андрей Георгиевич — даже не думали сообщать, что все это просто какая-то странная и неуместная шутка. Что участь Миши уже и так решена, что такие вопросы пока еще не про мою честь, что я вовсе не обязан…

В единственном глазу Андрея Георгиевича застыли ожидание пополам с мрачной решимостью. Наверное, так смотрит на хозяина преданный пес. Немолодой и усталый — но все еще готовый броситься на врага, если прозвучит команда. Что-то изменилось — раз и навсегда. И если раньше я был для старого безопасника просто пацаном, которого следует беречь и попытаться научить хоть чему-то — то теперь стал наследником рода. Вторым после деда. Тем, кто имеет законное право приказывать.

Я вдруг понял, что действительно могу решать. Все, что угодно. В усадьбе нет ни единой души, нет свидетелей, и даже те, кто догадается — будут молчать. Одно мое слово — и Андрей Георгиевич отведет Мишу за ограду в лес — туда, где учил меня стрелять из пистолета — снесет голову Серпом и закопает тело. Так глубоко, что не найдут… да и не будут искать. Имени и авторитета Горчаковых вполне достаточно, чтобы прикрыть кровавую тайну, а вмешиваться во внутренние дела рода не станет даже сама государыня императрица. Предатель получит заслуженное наказание, а я стану наследником.

— Я могу задать Мише вопрос? — спросил я. — Только один.

— Два, десять, сто. — Дед пожал плечами. — Задавай. Он ответит на все.

— Ты знал тех, кто убил Костю? — Я подался вперед. — Видел их? Тех, кто стрелял?

— Нет, — равнодушно отозвался Миша. — К Косте обращались. Предлагали войти в тайное общество. Он отказался, и его пришлось устранить. Я ничего об этом не знал. Когда я стал наследником — обратились ко мне.

Пришлось устранить. Миша говорит монотонно, как автомат — похоже, смерть брата не вызывала у него вообще ничего. Я почувствовал, как внутри снова разгорается ярость — и, выдохнув, постарался успокоиться.

Картина понемногу складывалась.

Заговорщики побоялись сунуться к деду. Не подобрали ключик к отцу — и тот разбился на машине вместе с матерью. Приходили к Косте — и брат отказался. И, судя по всему, замыслил вскрыть всю компанию заговорщиков — не случайно же звонил мне прямо перед смертью. Пришлось убрать и его: грубо, неосторожно, расстреляв из винтовок перед собственным домом — планировать полноценную тайную операцию у Куракинской шайки банально не было времени. И даже попытка свалить все на Воронцова и заодно втянуть Горчаковых в войну родов теперь смотрелось откровенно нелепой.

И только с Мишей у них все прошло, как по маслу. Бестолковый братец быстро поддался на разговоры о благе государства и достойном правительстве — и принялся за дело.

— Ты уже отлучил его от рода и Источника, — осторожно начал я.

— И ты считаешь это достаточным наказанием за то, что он натворил? — Дед криво ухмыльнулся. — Если хочешь править родом — придется научиться отличать милосердие от мягкотелости. И уж тем более — от самой обычной глупости.

Трудно поспорить… Но все же Миша не причастен к убийству Кости. Не знаю, что это значило для деда — может быть, вообще ничего.

Зато значило для меня.

— Я хочу, чтобы Миша уехал. Из Петербурга… из страны — как можно дальше, — твердо проговорил я. — Его не станут искать — никому не нужен Горчаков, лишенный наследства. Я назначу ему содержание, и он ни в чем не будет нуждаться.

— Ссылка? — Дед приподнял брови. — Возможно… и как долго?

— Пока он мне не понадобится, — ответил я. — Или навсегда. Я не стану его казнить. Мертвых не вернуть… а живые иногда еще могут исправить хоть что-то.