TimeZero. Пепел обетованный - Сергей Чекмаев Страница 64

Перекрестье замерло на цели.

– Не стреляй, – вдруг сказала Кира. – Я пыталась успокоить Тикки, а наткнулась на его мысли. На динго. Он очень испуган, очень. И больше всего на свете хочет убежать. Под теплый живот, в спасительную темноту, где еще много таких же, как он, вопящих от страха щенят.

«Интересно, что же так напугало зверюгу? Аж до щенячьего визга и детских воспоминаний».

Вожак опять потянул носом и, наконец, не выдержал. Завыл с нотками отчаяния и страха, прижался к земле и помчался прочь, нелепо подбрасывая задние лапы.

Минуту спустя поле радара очистилось. Динго отступили.

Наверное, не стоило врать самому себе. Конечно, я знаю, почему так перепугались свирепые падальщики. Конечно, они всегда убегают от сильного противника, но разве два человека, один из которых ранен, а второй – смертельно напуган, смогли бы устрашить восьмерых псов? Бывало, на нас с Силь твари нападали и впятером, между прочим, на здоровых, сильных, хорошо вооруженных.

Так что не в СВД дело. Динго слишком часто сталкиваются с людьми, чтобы бояться огнестрельного оружия. Ответ кроется в моей голове. Не знаю уж, что они там почуяли, чем их так перепугал несуществующий по словам Смити имплантат. Впрочем, я и сам боюсь его не меньше.

Чуткий нос динго открыл им какую-то не очень приятную правду, которую не знаю даже я. Диверсант, говоришь?

Я смотрел вслед убежавшим тварям и с тоской думал, что меня теперь боятся даже мутанты. А роботы принимают за своего. Кто я вообще? Что за гадость торчит у меня в башке?

Кира присела рядом:

– У тебя укусы вот здесь и здесь, и еще тут…

Ах, да. Совсем забыл. Я отсоединил магазин СВД, передернул затвор и поймал в ладонь выпавший патрон. Так все же лучше, чем смартом – им с непривычки можно и полруки отчекрыжить. Я ж не инженер, чтобы лазеркой на камнях росписи ставить.

– Помоги броню снять.

Смешно, столько торговались, а в бою она мне ни разу еще не помогла.

– Что ты хочешь делать? – спросила Кира, расстегивая ремни. Шея и плечо уже начали распухать, так что сам я вряд ли бы справился.

– Надо выжечь личинки. Не дать им вылупиться из яиц… а то начнут еще во мне расти, очень неприятные ощущения, знаешь ли.

Я пытался храбриться и шутить, чтобы не пугать ее. Процедура не для слабонервных.

– Как выжечь?

– Порохом. Вскрою патрон, присыплю – и привет.

Кира стащила сталк с плеча, потянула со второго. Но, услышав, что я сказал, остановилась. Глаза у нее расширились, она испуганно заморгала:

– Ты хочешь поджечь порох на СЕБЕ?!

Я сбросил бронежилет, оттянул ворот футболки и, насколько позволяла немеющая шея, посмотрел на укус. Ничего так, красненький, и разбух уже. На шее наверняка то же самое – надо торопиться. Ладонь пока еще только чесалась, но скоро и ее разнесет.

– Не волнуйся, это почти не больно, я сто раз так делал. Чуть-чуть потерплю – и все.

– А… а без этого никак?

– Никак. Когда личинки вылупятся – придут богомолы. Сбегутся на запах со всей округи. Нам только их и не хватало.

– Но это же больно!

– Да уж не щекотно, – я зажал пулю рукоятью ножа, упер в ствольную коробку «хеклера».

– Подожди!

Кира присела рядом со мной на корточки, заглянула в глаза и сказала весьма решительно:

– Это все не нужно. Я сейчас, подожди немного, только соберусь.

Она закрыла глаза.

– У тебя четыре укуса, да?

Не сразу, но я все-таки сообразил, что меня опять собрались лечить пси. Вот уж не знаю, что лучше. Может, все-таки порохом попробовать? Верный способ.

– Кира, я…

– На шее, на плече и два на руке? Не шевелись.

Все доктора одинаковы, что с клистиром и градусником, что, как теперь выясняется, с пси-резервом. Командуют тобой, будто перед ними не живой человек, а кусок мяса какой-то, который надо правильно разделать. Вот и у Киры тот же тон прорезался.

На шее, на плече защипало почти одновременно. Мгновение спустя заныла рука. Кожа начала зудеть, потом нагреваться, потом заболела нестерпимо, будто я и вправду высыпал на места укусов по щепотке пороха.

Завоняло паленым. На этот раз – от моей собственной шкуры.

Зуд чуть унялся, зато сильно заболели ожоги. Я скрипнул зубами.

– Сейчас-сейчас… – сказала Кира.

Чпок! Лопнул и растекся по плечу первый вжиковый зародыш. Тут же вскрылся нарыв на шее и оба на руке. Жжение стало нестерпимым.

– Потерпи еще чуть-чуть.

Я терпел. Ради нее в основном, чтобы не сбить с настроя, не пошатнуть концентрацию пси-медиума. А то ведь подумает, что несчастному Андрею жуть как больно и что эту боль причиняет сама Кира… Может случиться всякое. Перепутает еще личинки с чем-нибудь другим.

Жжение стало спадать, места укусов больше не дергало в такт ударам сердца, будто под кожу мне всадили четыре крючка и тянут за все разом. Ожоги на руке прямо на моих глазах стали спадать, на месте опаленной кожи росла новая, розовая и чистая, как у младенца.

В висках закололо.

Ну, вот и она, лихорадка: яд вжиков успел попасть в кровь. Хорошо, успели избавиться от зародышей. Теперь можно и поболеть. Главное, не свалиться в обморок перед Кирой, подумает же, что довела своим лечением до полного аута.

Стремительно темнело в глазах. Я судорожно вздохнул несколько раз, помотал головой. Чуть прояснилось, но не до конца.

Кира с удовлетворением кивнула – наверное, чувствовала, как зарастают раны. Я и сам уже не ощущал боли от ожогов. Впрочем, я вообще ничего не ощущал. Постепенно, по одному, выключались чувства. Сначала пропал слух, потом онемела кожа.

Потом я перестал различать цвета и почти ослеп. Меня затрясло.

Проклятая лихорадка! Знакомые симптомы, но как раз сейчас она очень некстати.

– Вот и все! – гордо сказала Кира. – Я тебя вылечила.

– Здорово. Спасибо тебе.

Наверное, мой голос показался ей слишком хриплым, потому что она тут же открыла глаза, и спросила:

– Что-то не так?

Я знаю, как это выглядит со стороны – сидит бледный до синевы человек, которого бьет крупная дрожь. Зрачки не двигаются, мышцы на ощупь каменные, как у мертвеца.

– Андрей! Скажи, где болит!

– Все нор… мально. Это лихо… радка. От яда.

Странно, что я еще сохранил способность разговаривать.

Кира переполошилась.

– Как ее лечить? Скажи! Скажи, я все сделаю!

– Никак. Сама… пройдет. Через полчаса. Помоги мне… лечь.