Star Wars: Уязвимая точка - Мэтью Стовер Страница 63

– Я приношу извинения за него. Вэстор прорычал:

– Его матери следует извиняться.

– Если у тебя есть к нему какие-то претензии, ты приходишь с ними ко мне, - Мейсу пришлось наклонить голову назад, чтобы смотреть в глаза возвышающемуся лор пилеку. - Я ранее ударил одного из твоих людей. За это я также приношу извинения, - он с ленцой встретил взгляд Вэстора. - Ударить мне следовало тебя.

– Ты мастер Депы и мой дошало, и я не желаю тебе вреда, - рычание Вэстора стало более глубоким и вкрадчивым. - Не прикасайся больше ко мне.

Мейс вздохнул, по-прежнему выглядя скучающим.

– Не вставай, - сказал он Нику, а огибая лор пиле-ка и поднимаясь на спинной панцирь анккокса, обратился к Вэстору:. - Позволь.

Никто не помешал ему подумать о том, обманула ли хоть кого-то его притворная самоуверенность.

* * *

Мейс посмотрел на хауду, стоящую буквально в паре шагов. Во рту у джедая пересохло.

Он по-прежнему не чувствовал ее.

Даже на столь близком расстоянии какое бы то ни было ее присутствие в Силе полностью растворялось в ночи джунглей вокруг них.

И вновь в его груди возникла болезненная тяжесть: та, что впервые проявила себя несколько недель назад в кабинете Палпатина. Та, что стала еще тяжелее в Пи-лек-Боу и что почти сломила его прошлой ночью в бункере поселения. По какимто причинам вес этот отсутствовал весь прошедший день: возможно, потому, что Мейс был уверен, что его поступки верны.

Единственно возможны.

А теперь лишь метр отделял его от того, чтобы увидеть ее, своего падавана, свою протеже, женщину, ради блага которой он покинул Корускант, Храм дже-даев и простые абстракции стратегической войны. Ради блага которой он погрузился с головой в эти джунгли. Встретился с суровой, сложной, упрямой реальностью за гранью стратегий, что казались такими простыми и чистыми там, в сияющих стерильностью комнатах Совета.

И он вновь осознал, что не знает, что ему делать.

Даже простое созерцание ее тени на занавесках ослабило его контроль над понятиями правильности и неправильности.

Слова Палпатина вновь зазвучали в его голове:

– Депа Биллаба была вашим падаваном. И, возможно, она до сих пор ваш самый близкий друг, не так ли?

– Так ли? - подумал Мейс. - Если бы я только знал-,

– Если ее надо будет убить, уверены ли вы в том, что сможете нанести удар?

Прямо сейчас он не был до конца уверен, что сможет хотя бы посмотреть на нее.

Он боялся того, что может увидеть.

«… я стала тьмой джунглей»…

Тонкая коричневая рука коснулась занавесок. Длинные, но сильные пальцы: ногти сломаны и черны от грязи; форма ладони, нечеткая, переливающаяся текстура вен, сухожилий и костей - он знал их не хуже своих собственных; а занавески были подернуты плесенью и пятнами, заштопаны черными нитками, что виделись шрамами на тряпочках; и они обхватили ее ладонь, когда она начала медленно отодвигать их в сторону; и сердце Мейса колотилось, и он чуть не отвернулся; потому что должен был понять еще раньше, что он не встретит ее на рассвете, в начале дня, даже посреди огненного ливня, льющегося из пушек ТВК; он должен был понять, что это было лишь успокоение, посланное Силой в ответ на его мысленное желание; он должен был понять, что они встретятся вновь лишь в тенях заката…

Но страх ведет к темной стороне.

Мейс подумал: «Я уже встречал тьму джунглей. Я уже чувствовал ее в собственном сердце. Я сражался с ней рука об руку и разум к разуму. Почему мне следует бояться увидеть ее лицо?»

Узел в желудке расплелся сам собой.

Беспокойство покинуло его полностью. Вся его тьма улетучилась. Он стоял пустой, в нем не осталось ничего кроме усталости, боли истерзанной плоти и спокойного джедайского ожидания: он был готов принять любой поворот Силы, вне зависимости от того, что тот принесет.

Она отвела занавески в сторону.

Она сидела на краю длинного мягкого шезлонга, Поверх грубой одежды коруна из джунглей на ней болтались остатки джедайской робы. Волосы ее были такими, как он увидел их в поселении: сальными, неровными, накоротко обрубленными, словно она изрезала их ножом, без зеркала. Лицо ее было истончившимся ровно так, как он уже видел: скулы острые, подбородок выдается вперед. И ожог. Ожог шел также от краешка плотно сжатых губ к центру подбородка…

Но не было повязки поверх глаз. Вместо этого грязная тряпка на лбу скрывала Великий знак просвещения.

Или шрам, что остался после него…

Малый Знак по-прежнему поблескивал золотом на переносице. И глаза… Несмотря на то что они все были в красных прожилках и несмотря на невероятную боль в них, взгляд ее оставался чистым, возвышенным и, в конце концов, она все еще была Депой Биллабой.

Несмотря на то что случилось с ней. Несмотря на то что она видела или сделала.

Она все еще была Депой.

С усилием, что чуть не разбило сердце Мейсу, она искривила губы в улыбку и вытянула слегка дрожащую руку, которую Мейс подхватил. Она казалась столь хрупкой в его ладони, кости ее были тонкими, как у птицы, но пожатие было сильным и теплым.

– Мейс, - медленно проговорила она. И лишь одна слезинка, словно драгоценность, блестела в ее глазу. - Мейс… Мастер Винду.

– Здравствуй, Депа, - он распахнул куртку и достал ее световой меч. - Я сохранил его для тебя.

Пока она тянулась за ним, ее рука дрожала еще больше.

– Спасибо, мастер, - медленно, измотано проговорила она формальным тоном. - Честь для меня получить его из твоих рук.

Улыбка ее стала чуточку более искренней. Она опустила взгляд на световой меч, начала крутить его в руках, словно не совсем четко помнила, для чего он нужен. Она опустила голову, и он более не мог видеть ее глаз.

– О Мейс… Как ты мог?

– Депа?

– Как ты мог быть таким высокомерным? Таким глупым? Таким слепым? - хотя слова ее были гневными, в голосе была лишь усталость. - Я хотела… Тебе следовало прийти ко мне, Мейс. Прямо ко мне. Эти люди… Они не стоят того. Не стоят того, чтобы ты не знал. Тебе следовало расспросить меня… Я могла бы рассказать тебе…

– … почему невинным детям приходится умирать? Ее голова опустилась еще ниже.

– Всем нам приходится умирать, Мейс,

– Я здесь не для того, чтобы спорить с тобой, Депа. Я здесь для того, чтобы забрать тебя домой.

– Домой… - повторила она и вновь подняла голову. Взгляд ее был устремлен в никуда: глаза были бесконечно глубоки и бесконечно темны. - Ты произносишь это слово так, словно оно имеет какой-то смысл.

– Для меня - имеет.

– Но на самом деле не имеет. Уже нет. Даже для тебя. Ты просто еще этого не понял, - она тихо, горько хмыкнула, и смешок ее был наполнен тьмой, равной тьме в ее глазах. Затем она обвела своей дрожащей рукой джунгли вокруг них. - Вот где дом. Такой же дом, как и любое другое место. Для кого угодно из нас. Для всех нас. Я привела тебя сюда, чтобы ты понял это, Мейс. Но теперь ты все перемешал. Все разваливается и разлетается в разные стороны. Все происходит неправильно и слишком поздно. И мне следовало предугадать, что все так и будет, мне следовало понять, что ты слишком высокомерен, чтобы заниматься только своим делом - голос ее поднялся до уровня визга, и капля крови проявилась из трещинки на ее нижней губе.