Пешка - Джоан Виндж Страница 63

Когда я пришел в медицинский центр, Элнер ждала меня в комнате для отдыха. Я словно увидел другого человека — так сильно она изменилась со вчерашнего вечера. Филиппа выживет. Только эта мысль отражалась в ее лице и мыслях.

— Как она? — я все равно спросил, чтобы Элнер ответила сама.

— Вроде будет в порядке. Все будет в порядке. — Элнер встала, улыбнувшись той самой улыбкой, которая заставляла вас почувствовать, что вы вдруг вступили в круг света. Она улыбалась мне. После тридцати минут, проведенных с Хароном и Брэди, увидеть ее улыбку было все равно, что выиграть приз. В эту минуту я бы выпрыгнул в окно, если бы Элнер попросила. Но улыбка погасла, и Элнер сказала: — Говорят, вы ранены…

Я дотронулся до плеча и почти не почувствовал боли, что меня удивило.

— Ерунда, — мягко ответил я, не забывая прибавлять «мадам». — Рад услышать хорошие новости.

Я, правда, был не так рад, как Элнер, но почти так же. Рад за Элнер.

— Вы видели ее?

— Нет. Филиппа еще в отделении интенсивной терапии. И будет оставаться там до тех пор, пока не закончится восстановительное лечение. На несколько недель, говорят, — немного неуверенно сказала Элнер. — Она без сознания, конечно, и, значит, не узнает, что я была здесь… — Элнер очень хотелось, чтобы Филиппа узнала. — По крайней мере, она обретет покой, у нее не останется ни одного воспоминания о… об этой боли.

— Она счастлива, потому что у нее есть такие друзья, — я сказал это, потому что не мог удержаться и не вспомнить, что происходит с теми, у кого нет таких друзей, как Элнер. Преданных… и богатых.

Я снова дотронулся до плеча, разглядывая перетекающие бесформенные разводы стенной росписи на противоположной стене комнаты.

Элнер с любопытством посмотрела на меня, но спросила лишь:

— Вы разговаривали с Брэди? — Кивнув, я сел рядом с Элнер на длинный диван, неожиданно почувствовав усталость. — Похоже, когда-то я составила себе неправильное мнение о Центавре. И похоже, что Брэди был прав, убеждая меня, насколько вы мне необходимы.

Ни один мускул не дрогнул на моем лице.

— Полагаю да, мадам.

— Вы все думаете о вчерашнем? — Элнер старалась читать у меня на лице. — О Страйгере? О всех… несправедливостях?

Я думал о сегодняшнем. Но кивнул, поскольку упоминание о Страйгере внезапно вернуло меня во вчерашний вечер. Я поднял голову, как только мозг зарегистрировал последнее слово Элнер. Несправедливость.

— Да, — сказала Элнер, отвечая на мой молчаливый вопрос. — Я видела утренние новости.

Я коротко рассмеялся:

— А я проспал. — Утренние новости «Независимых» — о них-то и говорил Харон. — Должно быть, удачный репортаж. (Или, по крайней мере, не такой плохой, как мне представлялось.) Похоже, во всей галактике я — единственный, кто пропустил его.

— Надеюсь, — Элнер опять улыбнулась, но на этот раз — железной улыбкой. — Надеюсь, что все его смотрят. Хотите сейчас посмотреть? Я могу вызвать.

Роспись, на которую никогда никто не обращал внимания, внезапно исчезла со стены. На ее месте выскочило новое изображение, такое натуральное, что, казалось, оно вот-вот сойдет с экрана. Резкий, неприятный звук, похожий на рев трубы, заставил меня вздрогнуть. В воздухе возник Шандер Мандрагора. Он повторял вчерашние новости, ухитряясь смотреть прямо мне в глаза. И только по тому, что на месте его мозга зияла пустота, я мог утверждать, что Мандрагоры в комнате не было. Но теперь, после вчерашних событий, мне это ничего не доказывало. Я ожидал полной порции огненной бомбардировки, чувствуя, что мои глаза сами пытаются смотреть в сторону. Но вместо этого репортаж рассказывал о дебатах между Элнер и Страйгером. За Мандрагорой возник зал заседаний, будто Мандрагора мог материализовывать свои воспоминания. Он и мог, в каком-то смысле. Наблюдая, как Страйгер опять врет про меня, я помрачнел, недоумевая, зачем Элнер понадобилось, чтобы я все это выслушивал.

И тут вдруг на экране появился я, «лично доказывающий несостоятельность обвинений», заново переживая тот вечер, припертый к стене вместе с Ласуль и Джиро настырными хайперами. Я уставился в пол.

Но Элнер мягко потрясла меня за плечо, заставляя поднять голову.

«Я убил его, защищая себя! — орало мое отражение. — Убил, чтобы спасти своих друзей и ваш вонючий телхассиум! Я не предатель. Я работал для ФТУ…»

Но, прежде чем я услышал ругательства, которые я сгоряча выпалил следом, изображение исчезло. На экране опять возник Мандрагора, живописуя, как «Независимые» «исследовали эти противоположные версии происшедшего».

«Вот подлинная запись событий, — сказал он, даже не улыбнувшись. — Предоставим ей говорить самой за себя».

Он отступил в какую-то пространственную нишу, а я сел прямо, напрягая все свое внимание, когда увидел то, чего никогда не видел раньше: курок записи событий, произошедших после убийства Квиксилвера. Служащий шахты — я его помнил: его звали Танака — описывал, как отъявленный бандит, псион Квиксилвер со своими террористами едва не захватил контроль над запасами телхассиума. Его версия случившегося расходилась с моими воспоминаниями. Вероятно, так оно и было, как он говорил.

Но тут Танака стал благодарить Службу Безопасности ФТУ за «выжигание огня огнем», признавая перед лицом целой Федерации, что остановили преступника именно псионы, тайно внедренные в террористическую группу Квиксилвера, что во всей галактике только одни они смогли сделать это. Мозг против мозга…

Внезапный порыв ветра, внезапная перемена картинки — и вот я оглядываю белый, заснеженный Куарро откуда-то сверху: Джули и Зибелинг стоят на балконе дома… у них берут интервью. Пять минут славы… Судя по их виду, они не очень-то обрадованы, но стараются изо всех сил произвести хорошее впечатление. Голос комментатора и параллельное изображение в углу экрана подробно рассказывали, стараясь доказать что-то, о статусе и профессиональной репутации Зибелинга и о семейных узах Джули. Я наблюдал их, слушал, вдыхая и впитывая памятью холодный колючий воздух зимнего дня. Беседу вел Зибелинг, как он это делал всегда, как он и привык делать. Джули, по своему обыкновению, экономила слова, заменяя их стихами. Зибелинг рассказывал о Дире Кортелью, телепате корпорации, который первым пробился сквозь стену моего сознания и заставил мой мозг выйти из укрытия. Говорил он и о наших друзьях, погибших там, на Синдере, убитых Квиксилвером. И обо мне — почему я сейчас не рядом с ними, хотя именно я заслужил благодарность, потому что остановил Квиксилвера…

Я попытался дотронуться до того места, где должен был находиться мой мозг, когда это все происходило, — и не смог: головокружение, ощущение смертельного страха, словно ты падаешь в пропасть, взвихрило в моей голове оглушительный треск.