Ангелы крови - Максим Макаренков Страница 61

Подойдя к столу, Юлиус, поежившись, поплотнее запахнул полы халата, и задумчиво осмотрел разложенные инструменты.

– Подойдите сюда, – поманил он рукой Дэмьена и взял со стола аппарат на массивной треноге, похожий на увеличительное стекло в вычурной оправе.

– Кладите сюда руку, – велел он, указывая на бронзовую площадку, укрепленную в нижней части треножника.

Дэмьен без колебаний закатал рукав плаща и положил руку так, как показал жрец.

Тот изменил угол наклона линзы, пожевал губами, и склонился над линзой.

Вглядевшись в знаки, покрывающие браслет, отпрянул и замахал руками:

– Я не могу! Я не буду этого делать! Вы безумец! Вы сами не представляете, что хотите сотворить!

Он не заметил движения Кинби. Только что тот стоял на противоположном конце комнаты, привалившись к дверному косяку и вот, он уже навис над ним и шипит в лицо:

– Сейчас вы снимете эти браслеты. И спокойно ляжете спать. Или я сделаю так, что каждое следующее мгновение вашего существования, будет более мучительным, чем предыдущее.

– В-вы… можете убить меня, но я…

– Убить? – горько усмехнулся Кинби, – А кто говорил о смерти?

И Юлиус сдался.

Повинуясь его указаниям, Дэмьен положил на площадку линзы другую руку, и Юлиус долго записывал что-то, водя тонким черным стержнем по стеклянной пластине. На ней появлялись и тут же исчезали руны тайного языка техножрецов, с помощью которого они общались с консультационными машинами божества.

Кинби внимательно следил.

Сейчас все зависело от того, удастся ли толстяку снять браслеты Дэмьена.

Для себя Кинби уже решил если заметит, что жрец пытается связаться с кем-нибудь, пристрелит его не медля ни секунды и двинется в другой храм, и так, пока они не избавятся от мешающих его замыслам, предметов.

О Дэмьене он не думал.

– Подойдите сюда, – сказал Юлиус, соскакивая со стула, он зашагал в глубь комнаты, где, теряясь в тенях, возвышался аппарат неопределенных очертаний.

Сложив руки в ритуальном молитвенном жесте, жрец поклонился и зашептал слова церемониального обращения к Лантою.

Аппарат загудел, оживая, вспыхнули огни маленьких лампочек на корпусе.

– Что это? – с подозрением спросил Кинби.

– Вообще то, с помощью этой машины я провожу диагностические ритуалы и сеансы обслуживания аппаратов, милостью Лантоя вживленных в тела существ, коим необходима его мудрость и поддержка. Но сейчас мне придется использовать ее чудесные возможности для богохульного дела, – с тоской произнес Юлиус.

Вращая маленькое золотое колесо на боку аппарата, он открыл хрустальную крышку капсулы, устланной изнутри черным шелком, и приказал Дэмбену залезать.

Место в капсуле хватило как раз для того, чтобы человек разместился внутри, не сгибаясь.

Жрец поправил руки Дэмьена, уложив их в специальные углубления, и захлопнул крышку.

Кинби демонстративно взвел кольт, хотя этого и не требовалось.

Жрец лишь поморщился:

– Ах, оставьте. Я прекрасно знаю устройство этого примитивного орудия разрушения. Нет необходимости запугивать меня еще больше.

Взяв золотистый стержень, соединяющийся с аппаратом гибким шнуром, он принялся чертить на хрустале ритуальные знаки.

Гудение аппарата стало басовитым, крышка потемнела. По мере того, как новые знаки вспыхивали и растворялись на поверхности капсулы, стекло чернело, наливалось тьмой, гудение аппарата превратилось в угрожающий вой, замигали лампы, освещающие комнату.

Невидимая злая сила высасывала энергию из окружающего пространства.

Юлиус побледнел и быстрее заводил стержнем по поверхности хрусталя. Гудение машины вышло за пределы слышимости, но Кинби продолжал воспринимать его как невыносимо низкую вибрацию, от которой содрогались внутренности и ныли зубы.

– Вы понимаете, что обрекаете своего друга на безумие и смерть? – спросил жрец.

Кинби пожал плечами, равнодушно глядя на Юлиуса:

– Надеюсь, вы ошибаетесь.

Из капсулы раздался короткий крик, в котором смешались боль, отчаянье и яростное торжество.

В тот же момент оборвалось гудение, перестали мигать лампы.

С шипением откинулась крышка капсулы.

Демьен с наслаждением покрутил кистями рук, глядя на бледные запястья.

Браслеты остались в капсуле – оплавленные, почерневшие.

На секунду Кинби показалось, что тени вокруг Гитариста несколько гуще, чем должны быть, словно он идет через комнату полную дыма и каждое его движение заставляет тени клубиться и менять очертания.

Жрец так и остался стоять возле своей машины, обессиленный, опустошенный.

Уже шагнув на порог, Дэмьен обернулся и сказал:

– Советую вам покинуть город, почтенный. И молчать о том, что произошло сегодня. Иначе, я убью вас.

Это было произнесено абсолютно спокойно.

Даже равнодушно.

* * *

До рассвета оставалась пара часов.

Дэмьен и Кинби стояли возле храма-мастерской. Дэмьен ждал. Он то и дело неловко встряхивал кистями рук, растирал запястья, чужие, слишком легкие, без привычного груза браслетов.

– Что будем делать теперь? – задал он давно вертевшийся на языке вопрос. Не рассчитывая на долгую счастливую жизнь, он хотел использовать оставшееся время с максимальной пользой. Не для себя, так хоть для друга и его мертвой женщины.

Кинби протянул ему клочок бумаги:

– Это адрес моей секретарши Юринэ. Я поручил ей собрать сведения обо всех южанах, прибывших в Город за последние четыре дня. Во въездных документах есть фотографии. Мне они нужны к полудню. Я приеду к этому времени к ней на квартиру. Помоги девочке и охраняй ее.

– Хорошо. А ты?

– А мне надо сделать еще кое-что.

Дэмьен кивнул и зашагал вниз по переулку.

– И вот еще что, – сказал Кинби вдогонку.

– Да?

– Постарайся не напугать ее.

Кинби смотрел вслед уходящему другу и думал, что он действительно не понимает, что выпустил в мир.

Но ему было все равно.

Дэмьен поможет ему проникнуть в Дом Тысячи Порогов и, если потребуется, погибнет там.

Следовательно, поможет уничтожить тех, кто виноват в смерти Марты.

Только это имело значение.

Небо еще не начало сереть, но Кинби уже чувствовал приближение рассвета.

Еще один день без сна, еще одна ампула омерзительного зелья, позволяющего бодрствовать, снова мир через поляризованное стекло шлема, и убийственный солнечный свет, лижущий плотную кожу черного комбинезона.