Врата Атлантиды - Андрей Николаев Страница 61

Вернувшись в дом после ухода магистра, Корсаков обнаружил, что Анюта снова легла. Она достала второе одеяло, положила его на видном месте и сделала вид, будто давно спит. Корсаков прилег рядом, попытался подольститься, но Анюта лишь досадливо дернула плечом и попросила прекратить «грязные домогательства». Вздохнув, Корсаков накрылся своим одеялом и постарался уснуть. Что это удастся, он не верил, но к удивлению проснулся, только когда Анюта стащила с него одеяло и энергично встряхнула. За окном уже стоял белый день, Анюта была в джинсах, майке и кроссовках.

— Я уезжаю, — заявила она.

— Девочка моя, ты что? Из-за вчерашнего, что ли? Да хочешь, я…

— Не будь дураком, Корсаков, — в редкие моменты ссор она называла его по фамилии. — Ты же без меня пропадешь. Хоть здесь, на Арбате, а хоть и в этом «мире без солнца». Звонил Сань-Сань, слезно умоляет приехать. Он выбирает место для главного офиса и хочет, чтобы я провела экспертизу на предмет нежелательных аномалий. Ну, линии Хартмана, еще там чего-то.

— Ага… — Корсаков присел на постели. — Тогда ладно, тогда я тебя люблю.

— Не надо подлизываться, — отрезала Анюта, — к вчерашнему разговору мы еще вернемся.

— Согласен. Машину оставишь?

— Оставлю. Сань-Сань пришлет за мной свою. И телефон оставлю. А вообще-то пора и свой приобрести.

— Подари.

— Перетопчешься. Вот ключи от машины.

— Ага, ладно. Мне к Борисычу надо съездить на квартиру — посмотреть, что за бардак там подземные жители устроили. А который час?

— Двенадцать уже. Проспишь царствие небесное.

— Но ведь ты разбудишь? — забормотал Корсаков, надевая джинсы. — Ты ведь не бросишь, когда запоют трубы страшного суда?

— Все шуточки тебе, — проворчала Анюта, но Игорь видел, что она уже отошла. — Все, пока.

— А поцеловать?

— Чмок, — сказала Анюта уже с лестницы. — Не скучай и не хулигань. Будет Хельгра приставать, гони в шею.

— Естественно, — согласился Корсаков, заглянул на лестницу и, убедившись, что Анюта вышла, добавил: — Может быть, не сразу, а некоторое время спустя, но выгоню непременно.

На улице заработал двигатель. Корсаков подошел к окну. Огромный джип разворачивался поперек переулка. Игорь проводил его глазами.

— Любят же некоторые пустить пыль в глаза, — сказал он, имея в виду Александра Александровича. — Купил бы сразу автобус.

Внимательно осмотрев картину, с которой так необычно поработалось ночью, он не нашел к чему придраться при дневном свете — впечатление было, будто писал ее как обычно. Пожав плечами и решив, что следует попробовать работать так в нормальном состоянии, то есть выспавшись и отдохнув, он наскоро позавтракал, сел в машину и поехал на квартиру Рогозина.

Дом, в котором жил его бывший тренер, он нашел сразу: однотипные пятиэтажки были все на одно лицо, но номера домов недавно обновили. Обойдя нужный дом вокруг, Корсаков остановился под выбитым окном на втором этаже. Судя по всему, Рогозин выпрыгнул из этого окна — на земле валялись битые стекла и обломки рамы. Трава вокруг была примята, а кое-где и вырвана вместе с дерном. Игорь присел на корточки, темные пятна привлекли его внимание, и он потрогал траву, поднес пальцы к лицу. На ладони остались следы запекшейся, уже полусмытой дождем, крови. Корсаков постарался воспроизвести события. Все правильно: выпрыгнув из окна, Рогозин не имел времени и возможности наносить смертельные удары, а после ранений гросты и уроды, как Рогозин называл солдат Горланга, исходили кровью, как вполне обычные люди. Чудо еще, что Борисычу удалось здесь оторваться от преследования.

Корсаков еще раз огляделся и вернулся к подъезду. Дверь была распахнута, кодовый замок сломан. Он поднялся на второй этаж. Дверь в квартиру Рогозина стояла, прислоненная к косяку, наполовину закрывая вход. Игорь отодвинул ее. На шум из соседней квартиры выглянул дед в застиранной до белизны майке и спортивных хлопчатобумажных штанах.

— Тебе чего тут? — грозно спросил дед, держа, однако, дверь на цепочке.

— Да вот, — снова выходя на площадку, сказал Корсаков, — Борисыч просил присмотреть за квартирой.