2084: Счастливый новый мир - Алекс Беллос Страница 61

Марс, Долина Маринера и неизвестная подземная пещера, ночь с 15 на 16 октября 2084 года

Отголоски звуков ветра на поверхности в марсианском Хабе, в котором оставались сейчас лишь двое – капитан Роджерс и Ли Чжэньфань, казались уже привычными. Скрипы, легкие завывания песочных вихрей, переходящие в свист; мелкая, но ощутимая вибрация титанового корпуса Хаба. Как обычно, ближе к полуночи, в эти звуки изредка вклинивались легкие удары по верхней оболочке Хаба неизвестного происхождения. Обычно в это время астронавты, за исключением дежурного, уже отходили к своему неглубокому, беспокойному сну. Но в эту ночь все было иначе. Роджерс и Ли находились в аппаратной, в среднем ярусе Хаба, напряженно пересматривая последние кадры видеосъемки своих коллег, передача которой, уже после того, как те оказались в пещере, внезапно прекратилась. Ли, проверявший исправность аппарата приема видеосвязи, лишь покачал головой.

– «Центурион» уже двадцать три минуты не выходит на связь. Наш приемник – в порядке.

– Возможно, они просто заехали слишком глубоко. Сигнал не может пройти через стены пещеры.

– Надеюсь, что причина в этом. Хотя – маловероятно. На этот случай в вездеходе есть еще резервная радиосвязь сверхнизкой частоты, которая проникает наверх через толщу поверхности из-под глубины до двухсот метров. Когда сигнал пропал, они не были так глубоко.

Тревожные новости о разрыве связи с тремя членами экипажа были переданы на Землю. Ответ пришел с большей, чем обычно, задержкой. В NASA успели провести оперативный мозговой штурм относительно выхода из ситуации. Но что делать – не знал никто.

Елена, Кевин и Аарон были живы, но вот уже более получаса находились в почти кромешной темноте. Все системы «Центуриона» зависели от энергии, вырабатываемой его сверхмощным и, как считали инженеры, безотказным атомным двигателем. Впрочем, на случай отказа двигателя в вездеходе существовал резервный аккумулятор энергии, относительно слабый. Он не мог привести огромный «Центурион» в движение, не говоря уже о том, чтобы доставить пассажиров обратно в Хаб. Но он хотя бы какое-то время освещал кабину, а также поддерживал компрессоры воздуха и давления. Кевин не смог даже включить резервный аккумулятор с первой попытки. Прождав некоторое время, он попробовал снова, и на этот раз получилось. Это было весьма кстати, так как температура внутри кабины, несмотря на ее теплоизоляцию, без обогрева быстро снижалась; еще опаснее был риск отравления пассажиров переизбытком углекислого газа в закрытом пространстве. Теперь у них в запасе было намного больше времени. Но ситуацию это сильно не меняло. Без энергии основного двигателя они все равно были обречены на смерть до восхода солнца.

Аарон только тихо плакал. Он уже помолился – негромко, проникновенно, словно спел печальную колыбельную на иврите. Кевин и Елена, будучи профессиональными астронавтами, не теряли присутствия духа. Дождавшись включения аварийного питания, Кевин начал энергично проверять приборы. Первым делом надо выяснить причины отключения двигателя и передать сигнал бедствия в Хаб. Но и то и другое сделать оказалось очень непросто, если вообще возможно. Даже Кевин, всегда знающий, что делать в любой ситуации и предельно собранный, растерялся.

– Это немыслимо. Атомная реакция не может остановиться мгновенно. Отключение в обычном режиме требует как минимум нескольких минут – пока остывают плутониевые гранулы. А здесь все произошло в одно мгновение.

Подземная радиосвязь на сверхнизких частотах требовала больших затрат энергии и работала только на энергии двигателя. Конструкторы «Центуриона» считали двигатель настолько надежным, что не предусмотрели передачу связи из-под поверхности на резервном питании. Обычный прибор радиосвязи работал, но на этой глубине его сигналы не могли пройти.

– Надо точно определить, сколько времени у нас в запасе.

– Несколько часов у нас есть точно. Энергии для обогрева кабины, воздушного фильтра и компрессора давления достаточно на три часа. Далее мы можем надеть скафандры и продержаться еще от двух до трех часов. Вообще-то они рассчитаны на автономное пребывание на планете в течение десяти часов, и даже больше. Но их необходимо было заправить сжатым кислородом полностью. Мы этого не сделали, так как планировали лишь пару коротких выходов.

Елена покачала головой. С одной стороны, несколько дополнительных часов жизни, возможно – последних, стоили очень дорого. С другой – все равно во всей Вселенной некому было прийти им на выручку. Если бы Дэвид и Ли в Хабе даже получили сигнал бедствия, они вряд ли смогли бы чем-то помочь. Второго «Центуриона» на Марсе не было. Пешком, в скафандрах, можно пройти два-три километра. А они застряли более чем в семидесяти километрах от Хаба. Разумеется, они передали бы сигнал на Землю, в NASA, чтобы инженеры проанализировали показания приборов и попытались устранить причину внезапного отказа двигателя. Но насколько эффективной была бы связь с Землей на расстоянии пятидесяти миллионов километров, когда одна передача сигнала туда-обратно занимает двенадцать минут? Шансы все равно были бы ничтожны.

Для того чтобы осмотреть двигатель снаружи, Кевин и Елена облачились в скафандры. Аарону также пришлось надеть скафандр, так как в «Центурионе», разумеется, не было шлюза, и всякий раз, когда кто-то выходил из него, приходилось сбрасывать давление и кислород во избежание взрыва от разгерметизации. Кевин нажал на кнопку, и свинцовая пластина, предохранявшая двигатель от попадания в него песка и частично защищавшая пассажиров от радиации, приподнялась. В пространство вылетело небольшое облако пара. Таблетки с гранулами плутония оказались целыми. Но атомной реакции не происходило. Самым странным было то, что от рабочего механизма исходило слабое голубоватое свечение, похожее на магнитное поле неизвестной природы. Осмотр двигателя, после которого астронавты вернулись в кабину, оказался напрасной тратой столь драгоценной оставшейся энергии. Теперь отведенный им срок жизни стал еще немного короче.

Аарон по просьбе Кевина сделал приблизительный расчет плотности энергии магнитного или иного силового поля, которое смогло бы мгновенно заглушить атомный двигатель. Цифра получилась огромной. Синеватый цвет происходил от сильно поляризованных частиц пыли. Но как могло само по себе возникнуть столь мощное и при этом точно локализованное вокруг двигателя поле? Возможно, это как-то связано с теми неизвестными огоньками в темноте, которые астронавты видели перед катастрофой.