Бей первым - Владимир Поселягин Страница 60

По одному внешнему виду было понятно, что ватажка была сбита из крестьян, возможно ближайших, но если крестьяне не дураки, то, скорее всего, дальних деревень. Не стоит грабить вблизи, чтобы не навлечь на себя гнев ратников, если те узнают о нападении и кто его совершил. Допрос татя особо ничего не дал, тот лишь смог сообщить, из какой он деревни и из какой остальные, из двух были собраны, почти четыре десятка было, часть охотники, это те лучники, без них бы нападать на такой крупный обоз они не решились. А вообще, бедные они, как церковные мыши, ограблениями и спасались. Да по одежде потасканной было видно, что кроме оружия особо с них и взять нечего. Пусть нападение у них не первое, были и удачные, оружие имелось, но пока разбогатеть не успели, слишком много долей при дележе выходило. Зато с оружием я не промахнулся. Ещё бы, я и отстреливал в основном тех, у кого было нормальное и ценное оружие, выглядывая, у кого оно было. Пусть луки охотничьи, боевых не было, хотя, со слов татя, в ранних трофеях они были, но охотники предпочитали свои привычные луки и не использовали трофеи. Те продавались потом другим купцам. Зато среди моей добычи было шесть боевых и один плотничий топоры, три меча, одна сабля, секира и булава. Самострелы не считаю, но, осмотрев их, решил, что тот, что поменьше, можно оставить себе, неплох, а второй со всем остальным решил продать купцу.

С татем я долго не общался, понял, что взять с них особо нечего, те сами выживали, я добил его, и обозники оттащили тело к остальным татям, предварительно раздев. Дальше занялся трофеями. Отобрал себе один боевой топор, забрал и плотничий, тот хороший, с широким лезвием, куда лучше, чем мой небольшой, удобнее с ним по хозяйству работать. Потом, как и хотел, забрал самострел, к нему было всего восемь болтов, а вот луки все отдал купцу, зато хорошенько изучил весь запас стрел да отобрал себе двенадцать стрел, остальные мне не понравились. Саблю изучил, так себе, но убрал в багаж на санках, мало ли пригодится. Не татарская сабля, наша ковка, среднее качество. Мечи и остальное забрал купец, ремни он также купил. В кошелях у разбойников одна медь была, серебра не нашёл, да и кто деньги на дело берёт? Так что я избавлялся от всего неликвида. Купец торопился, они уже закончили, своих павших погрузили на сани и готовились тронуться в дальнейший путь, поэтому после яростного, но недолгого торга тот выкупил все трофеи, их сразу погрузил на сани, и мы расстались. Обоз встречный был. Ещё в плюс было то, что я купил у них запас продовольствия, в основном крупы и муки, ещё немного соли взял, полкило, у них и у самих не такой и большой запас имелся.

Так мы расстались, и я потянул потяжелевшие санки дальше, двигаясь по реке и выискивая место, где можно встать на днёвку. Уже рассвело, сейчас река заполнится обозами и разными караванами да верховыми, не хотелось бы, чтобы меня видели. Заметив просвет между деревьями, может, и дорога была, я свернул к берегу и, надев там лыжи, потянул санки за собой в лес. Потом, поискав, нашёл бурелом, вычистил там место для стоянки и разбил её, чтобы передневать. Поставил уже привычно шатёр, лапника натаскал, пока на костре разогревалась каша, похлёбку с собой не потаскаешь, котелки без крышек, поэтому готовил завтрак. Однако в этот раз я решил разнообразить меню. Когда лагерь был готов, я достал одну из рыбин и топориком нарубил её кусками, после чего положил у костра, пусть оттаивает, а когда это случилось, хорошенько посолил и стал обваливать в муке. Жаль, масло закончилось, кувшинчик пуст, я уже его помыл и высушил, вдруг ещё для чего пригодится, поэтому жарил рыбу, можно сказать, на её собственном жире. Та шкворчала на сковороде, пока я наворачивал гороховую кашу, без маслица та тоже была суховата, но зато, когда рыба была готова и я приступил к ней, то возместил весь недостаток жира вкусной рыбиной. Всю съесть не смог, много нажарил, и оставил часть на утро, то есть для меня – когда стемнеет, после чего прибрался в лагере, убедившись, что верёвка натянута и заряженный самострел смотрит на тропинку, мало ли какой зверь тут появится на запах, пока я сплю, для того самострел и взял, и, забравшись в палатку, завернулся в шубу и уснул.

* * *

Посмотрев на стены Коломны, я вздохнул. Всё же добрался. Практически не встречаясь с людьми с той ночи, когда помог караванщикам, я почти неделю шёл к Коломне. Мог и быстрее добраться до неё, не возражаю, вон, устроиться к обозу, санки на прицеп, и дня за два доехали бы, однако, как я уже говорил, не торопился и полностью упивался дорогой и одиночеством, обожаю это дело, и чем дальше, тем больше. Припасы уже подошли к концу, так что фактически я подошёл к городу, находясь на подножном корме, рыбе да дичи. Снял вчера глухаря с верхушки дерева и пожарил на вертеле, набив нутро остатками овощей, чеснока да лука. Последних и осталось-то всего две головки, что расплылись, оттаивая. Но ничего, вкусно было, мне понравилось. Сухари ещё закончились, это больше всего расстроило. И ещё одно, я отчётливо понял, чего именно мне не хватает. Да макарон, лапши, в конце концов, для супов. На Руси вообще супы не в чести, есть уха, причём ухой называют как рыбные блюда, так и мясные. Уха – это жидкое блюдо, похлёбка, те же щи. Супы варят скотине, тем же свиньям, но раз тут аборигены такие дремучие, то это не значит, что я такой же, и варил себе супы, да и уху тоже. Настоящую, с рыбой.

Однако всё когда-нибудь заканчивается, вот и мой первый путь закончился. Тут я разузнаю новости, как местные, так и из Москвы, похоронили уже наверняка Василия давно, ну и, закупив припасы, наделаю лапши и отправлюсь в дальнейший путь по рекам Руси к Нижнему Новгороду. Так и буду идти, сначала по Оке, потом и до Волги доберусь. Хотя Новгород как раз и стоит на слиянии Оки и Волги, так что весь путь мой будет идти по Оке. Дальше уже посмотрим. Осмотревшись, вдохнул свежего морозного воздуха и, потянув санки за собой, и энергично продолжил путь. Надо дождаться рассвета, и тогда я попаду в город, сейчас утро, светает через полчаса, специально так выгадал время, чтобы к моему приходу к стенам ворота открыли. А так я всю эту неделю и шёл по ночам, мне это очень удобно было, зачем что-то менять? Да, ещё одно я заметил, живя на природе. Несмотря на то что часто вдыхаю дым костра, обоняние у меня стало работать лучше, и я стал хорошо чувствовать запахи. Даже свои, немытого тела, а я уже пах почти как бомж, и пора было посетить баньку. Было дело, сделав как-то шатёр и прогрев его, я протёрся там мокрым полотенцем, но это лишь отсрочка, тут нормальная баня требовалась. Так же и со слухом, он стал острее, я частенько полагался на него. Этот первое моё путешествие, между Москвой и Коломной, выявило множество недостатков в купленном снаряжении и запасах продовольствия, вот эти проблемы я и собирался решить в Коломне. И да, к городу я подходил не со стороны Москвы, прошёл ниже, и оттуда выходил к городским стенам, как будто я с другой стороны шёл. Если меня искали, не стоит исключать подобное, то ожидать будут у других ворот.

К воротам я подошёл всё же раньше, и тут уже ожидало с десяток крестьянских саней и один боярский возок при охране из трёх верховых боевых холопов, которые излишне спешили и подъехали рано, но особо никто в очереди не возмущался, дело-то привычное, так что терпеливо общались, боярыня с дочкой разминали ноги у возка, видимо полночи ехали к городу. Я тоже в сторонке остановился и сел на краешек санок, места особо не было, но я смог устроиться даже с некоторым удобством, облокотился о мягкую шубу под накрывающей весь груз парусиной. С интересом слушая разговоры крестьян, которые степенно общались по поводу своих дел и проблем, я сидел и размышлял. Тот бой с татями я помнил хорошо и так же отлично помнил, как они меня рассмотрели на фоне снега в тёмной одежде, поэтому в городе я хотел купить выбеленную холстину и сделать маскировочный зимний костюм, надевать его на свою зимнюю одежду и двигаться в нем. Если уж маскироваться, так по полной. Это тоже было в планах. А так я больше стал прислушиваться к разговорам крестьян, и тут прозвучало имя Василия. Оп-па, трое крестьян стали говорить о нём. Не удержавшись, я встал и подошёл к ним. Поздоровавшись со всем уважением, как отрок со зрелыми мужами, что было воспринято ими как должное, я спросил: