Лакки Старр и большое солнце Меркурия - Айзек Азимов Страница 6

Коридор постепенно вел вниз, они углублялись в жилые помещения Купола под поверхностью Меркурия.

Дэвид сказал:

– Вы очень добры. Возможно, я смогу осмотреть и обсерваторию.

Певерейл, казалось, этому обрадовался.

– В этом я к вашим услугам, и уверен, вы не пожалеете о затраченном времени. Наше основное оборудование смонтировано на передвижной платформе, которая перемещается вместе с движением терминатора. При этом часть диска Солнца всегда остается видимой, несмотря на движение Меркурия.

– Поразительно! Но теперь, доктор Певерейл, один вопрос. Каково ваше мнение о докторе Майндсе? Я оценил бы откровенный ответ, без всяких дипломатических соображений.

Певерейл нахмурился.

– Вы ведь тоже специалист по субоптике?

– Не совсем, – ответил Старр, – но я спрашиваю о нем как о человеке.

– Ага. Ну… – астроном задумался, – он приятный молодой человек, весьма компетентный, мне кажется, но нервный, очень нервный. Он обидчив, слишком обидчив. Чем больше проходит времени, чем хуже идут дела, тем все сильнее это сказывается; с ним иногда бывает очень трудно. Жаль; я уже сказал, что в целом это приятный молодой человек. Я его начальник, конечно, пока он работает в Куполе, но в его дела не вмешиваюсь. Его проект не связан с работой обсерватории.

– А каково ваше мнение о Джонатане Зертейле?

Старый астроном сразу остановился.

– А он при чем?

– Как он ладит со всеми здесь?

– Не хочу говорить об этом человеке, – сказал Певерейл.

Некоторое время они шли молча. У астронома было мрачное лицо.

Счастливчик сказал:

– Есть ли еще люди в обсерватории? Тут вы и ваши люди, Майндс и его люди и Зертейл. Кто еще?

– Врач, конечно. Доктор Гардома.

– Вы не считаете его одним из своих людей?

– Ну, он ведь врач, а не астроном. Он выполняет работу, которую не могут выполнить механизмы. Заботится о нашем здоровье. Он здесь недавно.

– Насколько?

– Сменил прежнего врача после истечения у того годичной смены. Кстати, доктор Гардома прилетел на том же корабле, что Майндс и его люди.

– Годичная смена? Это обычно для здешних врачей?

– И для большинства остальных. Трудно при этом поддерживать нормальное общение; к тому же сначала ты с трудом учишь человека, а потом он сразу улетает; но на Меркурии нелегко жить, и приходится часто заменять людей.

– Сколько же новых людей вы получили за последние шесть месяцев?

– Около двадцати. Точное число в наших записях, но примерно двадцать.

– Но сами вы здесь давно?

Астроном рассмеялся.

– Много лет. Даже не хочется думать сколько. И доктор Кук, мой заместитель, здесь уже шесть лет. Конечно, мы часто бываем в отпуске… Ну вот и ваше помещение, джентльмены. Если вам что-нибудь потребуется, сразу дайте мне знать.

Верзила осмотрелся. Комната была небольшой, но в ней стояли две кровати, которые можно было убирать в стенной проем; два стула тоже убирались в стену; комбинация стула с письменным столом; небольшой шкаф; по соседству ванная.

– Эй, – сказал он, – получше, чем на корабле.

– Неплохо, – согласился Дэвид. – Вероятно, одна из их лучших комнат.

– А почему бы и нет? – спросил Верзила. – Я думаю, он знает, кто ты.

– Надеюсь, нет, Верзила, – сказал Старр. – Он считает меня специалистом по субоптике. И знает только, что послал меня Совет.

– Но ведь все знают, кто ты, – возразил Верзила.

– Не все. Майндс, Гардома, Зертейл… Послушай, Верзила, отправляйся в ванную. Я закажу еду и попрошу принести с «Метеора» вспомогательное оборудование.

– Идет, – весело сказал Верзила.

Он громко пел под душем. Как обычно в безводных мирах, вода строго ограничивалась, на стене висело предупреждение, какое количество может быть использовано. Но Верзила родился и вырос на Марсе. Он очень уважал воду и не стал бы ее уничтожать с такой же охотой, как, например, бифштекс. Поэтому он обильно пользовался мылом, а водой умеренно и при этом громко пел.

Он встал перед сушилкой с горячим воздухом и шлепал себя по телу, чтобы быстрее высохнуть.

– Эй, Счастливчик, – закричал он, – как еда, уже на столе? Я есть хочу.

Он слышал голос Дэвида, но слов разобрать не мог.

– Эй, Счастливчик, – повторил он и вышел из ванной. На столе стояли две дымящиеся тарелки с жареным мясом и картофелем (чуть заметный запах свидетельствовал, что мясо – на самом деле продукт с дрожжевой плантации подводных садов Венеры). Старр, однако, не ел, а сидел на кровати и негромко говорил по комнатному переговорному устройству.

С приемного экрана смотрел доктор Певерейл.

Дэвид сказал:

– Значит, всем известно, что нам отведена эта комната?

– Не всем, но я отдал приказ подготовить для вас эту комнату по открытой связи. Мне кажется, тут нет повода для тайны. Возможно, кто-то услышал. К тому же ваша комната обычно отводится почетным гостям. В этом нет никакого секрета.

– Понятно. Спасибо, сэр.

– Что-нибудь случилось?

– Вовсе нет, – с улыбкой ответил Старр и отключился. Улыбка его исчезла, выглядел он задумчиво.

– Ничего не случилось? – взорвался Верзила. – В чем дело? Меня не обманешь, говори, что случилось.

– Да, кое-что случилось. Я проверял оборудование. Вот это, вероятно, специально изолированные костюмы для солнечной стороны.

Верзила приподнял костюм, висевший в одной из стенных ниш. Костюм был поразительно легок для своего размера, и это нельзя было объяснить уменьшенной силой тяжести: в Куполе поддерживалась земная сила тяжести.

Он покачал головой. Как всегда, когда приходилось надевать костюм со склада, а не изготовленный для него специально, его приходилось усиленно подгонять, но пользоваться все равно было неудобно. Одно из наказаний за то, что ты не так высок. Он всегда думал в таких выражениях: «Не так высок». О своих пяти футах двух дюймах он никогда не думал как о маленьком росте.

Он сказал:

– Пески Марса! Они обо всем позаботились. Постель. Ванна. Еда. Костюмы.

– И кое-что еще, – серьезно сказал Дэвид. – В этой комнате ждет смерть. Посмотри.

Он поднял рукав большего костюма. Плечевой сустав легко повернулся, но на месте его соединения с плечом показалась тонкая, почти незаметная щель. Если бы пальцы Старра ее не растянули, она вообще была бы не видна.

Разрез! Очевидно, сделанный человеком! Сквозь него виднелась изоляция.

– На внутренней поверхности, – сказал Счастливчик, – такой же разрез. Костюм продержался бы, пока я бы не оказался на солнечной стороне, а затем аккуратно убил бы меня.