Серебряные колокольчики - Андрей Красников Страница 6

– Явился, рядовой. Смотрю, старикашка тебе совсем мозги высушил сегодня?

– Так точно, Сержант!

– Давай разминочный комплекс.

Разминка – это хорошо и приятно. К спортивным упражнениям я привык давно, еще со времен занятий на первой базе. Там и рукопашный бой был, но он кардинально отличался от того, чему меня учил сержант.

– Ты, рядовой, должен научиться двум вещам, – просветил он меня на нашем самом первом занятии. – Первое – это быть машиной для убийства. А второе – это быть деревенским дурачком, которого в детстве на два месяца отдали на курсы рукопашки и который там научился только тому, чтобы махать руками в сторону противника, а не в противоположную.

Вот в рамках этих двух направлений и шли наши занятия. Сначала мне предлагалось проводить бой в наиболее эффективном и жестком стиле, нейтрализуя противника за возможно меньшее время, а затем служить боксерской грушей, нелепо размахивая кулаками и пытаясь защищаться.

Довольно сложное дело, но я потихоньку приспосабливался и переключатель в голове работал все лучше.

– Давай, давай, рядовой, че жмешься, как трусливое ссыкло? – и удар в голень, от которого я неловко отпрыгиваю, теряя равновесие. Сержант пользуется ситуацией и могучий кулак, не обращая внимания на жалкую попытку блока, достигает моего солнечного сплетения, заставляя скрючиться на полу в попытках втянуть в себя немного воздуха.

– Молодец, рядовой. Десять минут перерыв.

Сержант был явно доволен. Я продержался целую минуту, полностью выдерживая «деревенский» стиль боя. И пропустил финальный удар, так и не показав ничего из арсенала спецподразделений.

Для чего все это – мне доходчиво объяснил куратор еще перед началом курса. Перед нашими учителями стояла и стоит грандиозная задача – превратить каждого участника проекта в идеального агента. А это подразумевает как множество знаний и умений, так и маскировку этих самых умений. Сложно воспринимать кого-то обычным пареньком, если он в первой же драке демонстрирует навыки супербойца. Вот и учат нас двум стилям – для дела и для любопытных глаз.

Сегодня Сержант особо не зверствовал и ничему новому меня не учил. Всего пара спаррингов, а теперь вот передышка. Да и задумчивый он сегодня какой-то.

– Ты в курсе, рядовой, что наши занятия заканчиваются? – внезапно огорошил он меня вопросом.

– Нет, – односложно ответил я, продолжая восстанавливать дыхание. – А почему?

– Полагаю, хотят выделить время для других предметов, – задумчиво проговорил он, усаживаясь на валяющийся на полу боксерский мешок. – За новостями следишь?

– Вообще – да, но сегодня еще не смотрел.

Сержант недовольно скривился.

– Жопа наступает, рядовой. Как-то незаметно она подкрадывалась, подкрадывалась – и вот появилась. Шесть часов назад «трешки» сбили к чертям одну из наших орбиталок. Потеряли несколько кораблей, понятно, ушли в космос, но дело уже сделано. В планетарной сети есть видео, как она падает в океан неподалеку от Локоста. То еще зрелище.

– Осталось еще одиннадцать.

– Да хоть тридцать, – досадливо скривился он. – Самое важное – начало положено. Понимаешь, что это значит?

– Факт уничтожения одной из орбитальных станций означает, что, во-первых, у нас практически не осталось космического флота, способного сражаться с противником и прикрывать базы, а во-вторых, у противника имеется эффективное оружие и ресурсы, позволяющие ему с минимальными потерями уничтожать значимые единицы планетарной обороны. В целом же это означает, что противник приступил к четвертой из пяти стадий войны. Скорее всего, четвертая стадия продлится два-три года, в течение которых будут уничтожены либо все, либо большинство орбитальных станций. После чего начнется пятая стадия, подразумевающая полный внешний контроль планеты и точечные удары с орбиты, после чего война будет окончательно проиграна.

Сержант удивленно вылупился на меня. Я в ответ пожал плечами.

– Все время забываю, рядовой, что ты у нас не простое пушечное мясо, – ухмыльнулся мой наставник.

– А в моем конкретном случае это означает, что в меня будут впихивать еще больше знаний, – со вздохом произнес я. – Боюсь, сдохну до конца обучения.

– Не вздумай, – неожиданно серьезно произнес Сержант. – Ты здесь живешь в закрытом мирке и не особо представляешь, что творится снаружи. Уверяю тебя, картинка с телевидения к реальности никакого отношения не имеет. Гражданское население в панике. Все понимают, что наступает задница, но сделать ничего не могут. Военным еще хуже. Мы просто готовимся к тому, что через некоторое время умрем. Все, без исключения. И, знаешь ли, боевой дух это не особо поднимает.

Видно, на моем лице что-то отразилось, потому что он понимающе хмыкнул.

– Думаешь – при чем здесь ты? А при том, рядовой, что, когда откуда-нибудь с орбиты меня изжарят плазмой, в последний момент своей жизни я буду думать о том, что один парнишка, которого я когда-то учил, выживет в этом аду, выберется наверх и через много-много лет отомстит не только за своих родных со второй планеты, но и за одного злобного, давно сдохшего солдата. И, рядовой, поверь, умирать я буду с улыбкой на губах.

У меня в горле встал ком и я не нашелся, что ему ответить. Впрочем, Сержант ответа и не ждал. Легко вскочив на ноги, он махнул мне рукой.

– Прощай, рядовой. Учись, как проклятый и, когда-нибудь, опрокинь за меня стаканчик.

После чего неспешно пересек зал и вышел, аккуратно затворив дверь и оставив меня в одиночестве.

Некоторое время я просидел на полу, разбираясь в своих мыслях. Сержант только что одним небрежным пинком сапога буквально выбил у меня из-под ног землю. До этого вся моя учеба воспринималась мной больше как нечто личное, касающееся только меня. Ну, еще, возможно, моих родителей. А сейчас…

С почти стопроцентной вероятностью враг уничтожит всех, имеющих отношение к силовым и правительственным структурам. С вероятностью в семьдесят-восемьдесят процентов частый гребень пройдется также по научной и культурной верхушке – нет никакого смысла оставлять в живых лучшие умы планеты. Кто знает, что им придет в голову? Вот и получается, что нас натаскивают по самым разным дисциплинам практически смертники. Люди, которые умрут, когда придет враг.

И все они сейчас из кожи лезут, чтобы впихнуть в мою голову знания, не потому, что жаждут заработать какие-то там деньги. Они тоже хотят, чтобы за них отомстили. Они лепят оружие. И сильно сдавший за три прошедших года доктор Золь, и Сержант, и даже эксцентричный профессор Ромус, вдалбливающий в меня астронавигацию.

Стало стыдно. За иногда проявляющуюся лень, за желание бросить все и выйти из проекта, за злость на учителей.

– Спасибо, Сержант, – прошептал я себе под нос, поднялся и вышел из зала.

Хорошее настроение потихоньку вернулось ко мне только во время обеда. Правду говорят, что пережевывание пищи способствует выделению каких-то там антидепрессантов.