Я заставлю тебя страдать - Наталья Косухина Страница 6

Белые стены, стерильное помещение, а я лежу в фольге, и только два глаза мечутся битый час туда-сюда. Кожу жжет, я мычу, но никто не приходит мне на помощь. Как раз сбоку висят часы и словно бы продлевают мою агонию, а когда я уже готовилась взорваться и разнести все вокруг, надо мной появляется лицо Ремарк.

— Давайте посмотрим, как у нас здесь.

Я лишь процедила пару нецензурных фраз. Врач закатила глаза.

— Нас учат переносить разную боль и невзгоды.

— Но ведь жжется и зудит, — прошипела в ответ.

Едва меня освободили, вскочила.

— Не вздумай чесаться! — прорычала Ремарк, и я, зажмурившись, замерла.

Может, в их с генерал-адмиралом союзе он и не самый страшный персонаж. Его жена — просто садистка.

Когда я направлялась домой, у меня возникла интересная мысль. В военном искусстве есть удачное применение длинным волосам, и я должна им воспользоваться. Но использовать новейшие разработки или оружие флота было бы ошибкой, значит, нужно стребовать с кое-кого должок.

Висари — мой одногруппник, шаутбенахт, но служит в снабженческой отрасли и может достать и сохранить что угодно.

Едва я прошла через охрану и возникла пред взором приятеля, тот неприветливо на меня зыркнул и проворчал:

— Ну, чего явилась?

— Почему сразу явилась? — невинно хлопнула я глазами.

— А ты просто так никогда не заходишь.

— Да ладно. Как поживаешь? — вкрадчиво спросила, устраиваясь напротив.

— Прекрасно. Жена продолжает сводить меня с ума, и у нас в семье скоро прибавление.

Я от удивления широко раскрыла глаза:

— Висари, побойся бога! Это же шестой ребенок.

— Я максималист. Так чего тебе надо?

— Узнать, как твое здоровье.

— Прекрасно. Поставил протез на коленную чашечку и вырастил новую печень…

— А я тебе говорила, твоя любовь к уларским малткам скажется!

— Не начинай! Ты признаешься, зачем пришла, или мне тебя пытать?

— Конечно же нет, тебе нельзя играть в эротические игры. Ты женат и семейный человек, — сокрушенно вздохнула я.

— Неужели я вижу тень прежней Айсиры? — впился в меня глазами Висари.

— Хорошо-хорошо, я все скажу. Гони мне рудеки.

— Ага! Значит, все-таки не просто так пришла.

— Нет, не просто, — созналась я.

Хмыкнув и пожевав губы, Висари встал и пошел рыться в один из отсеков хранилища.

— Мне не нужно списанное, мне надо новенькое. Желательно то, что должно пойти на утилизацию.

А значит, опасное оружие, запрещенное Союзом.

Висари недовольно на меня посмотрел.

— Признайся, ты который год уже лелеешь планы засадить меня в каталажку? — буркнул друг.

— Ой, да ладно. Никто ж не узнает.

Бывший одногруппник скрестил руки на груди и посмотрел на меня как на дурочку.

— Сама-то в это веришь?

— В этот раз проблем не будет, — хмыкнула я.

— Расскажешь? — поднял брови Висари.

— Нет. В этом случае ты однозначно загремишь в каталажку.

Мужчина лишь покачал головой.

— Попомни мои слова: однажды ты проснешься, а тебя уже не существует, так как ты — это «совершенно секретно».

— С чего ты взял?

— Потому что согласно документам большую часть жизни ты прожила в других ролях и как личность фактически не существуешь.

— Давай то, что я просила, — возвела очи горе.

Покопавшись на задворках вселенной — в дальней бронированной кладовке, где Висари собирал особенно интересные экспонаты, мне принесли то, что требуется.

— На. Тебе повезло, недавно привезли. Я даже разобрать и изучить не успел.

— Слава богу, — пробормотала, рассматривая тоненькую планочку сверхпрочной стали, несущую мгновенную смерть в бою.

— Что ты сказала?

— Говорю: какая жалость! — воскликнула я.

— Угу, угу… — подозрительно посмотрел Висари.

Поболтав еще с час и обсудив дела знакомых, я откланялась и отправилась отсыпаться. Утро вечера мудренее, значит, прикреплю ножички завтра.

Внедрить это орудие в волосы оказалось делом непростым, но с четвертой попытки у меня получилось. Ремарк смотрела на результат с ужасом.

— Что это?

Волосы, сделавшись идеально гладкими, блестели и переливались на свету. Но в бою, стоило мне мысленно того пожелать, рудеки в волосах топорщились и вставали под углом, превращаясь в смертоносное оружие — многоуровневые острейшие ножи-чешуйки, режущие даже боевые скафандры.

— Рудеки.

— Но они же запрещены! — изумленно посмотрела на меня мой врач.

— Мне — нет. По предписанию мне дано разрешение применять их на спецоперациях в случае необходимости.

— Сейчас что, есть необходимость? — приподняла бровь адмирал.

— Нет. Но мне еще и потренироваться надо.

— Руденко, сегодня последний этап преображения, — напомнила мне женщина. — После этого в течение трех дней тебя перебросят на Центуру, самый дальний порт стабильных секторов. Оттуда сама. Сегодня, когда превращение в нового человека завершится, тебя никто не должен видеть.

— Понимаю, — кивнула я.

— Вот и отлично… — пробормотала Феоктиста.

— Что такое? — нахмурилась, увидев, что Ремарк колеблется.

— У меня странное предчувствие.

— Что я не вернусь с задания? — улыбнулась криво.