Эпоха лишних смыслов - Александра Гардт Страница 6

Я смотрю на пол, и в сознании больно смещается какой-то пласт, встает на место, раздирая меня на куски. Классическая музыка. Muse. Muse. Классическая музыка.

Смешно настолько, что я не выдерживаю и прыскаю, благо вокруг никого. Да и вообще, я – в придуманной реальности, мало ли какое влияние это оказывает на эмоциональное состояние. Мне сразу вспоминаются Лондон, Мадрид, мама и папа, смех, радость, истфак, презентация книжки и отчего-то Макс. Я морщусь, сглатываю, – во рту пересохло – верчу в руках пистолет и со вздохом отправляюсь на поиски кого-нибудь живого. Кого-нибудь, кого можно деконструировать, разобрать на части, потому что стены пока выглядят чересчур правдоподобно. Косноязычие аварийного оповещения так вообще наводит ужас своей реалистичностью. Что до музыки – все верно, какой век на дворе, английское трио давно стало классикой.

На мгновение я замираю и вслушиваюсь. Судя по отрывочным и тающим воспоминаниям, самый кошмар начнется, когда заиграет «Panic Station», потом местный доктор хватит по старенькому музыкальному аппарату, и тот заест. Значит, время еще есть и можно спокойно изучать местность, придираться к мельчайшим деталям. Я засовываю пистолет за пояс, одергиваю кожаную куртку и иду по направлению к столовой, засунув руки в карманы широких армейских штанов. Неплохо бы прояснить арсенал, – правую лодыжку явно тяготит какое-то оружие – но я слишком раздражена и устала, слишком быстро забываю саму себя, чтобы останавливаться хоть на мгновение.

В столовой сидят трое, так-так-так, справа налево: Маршалл, Джонни и Грей.

– Мужики, – говорю я грубо. – Какого хрена тут происходит?

Тут же ошарашенно замолкаю, потому что беседу с будущими трупами собиралась начать совсем не так.

– Инспектор! – расплывается в сальной улыбке Маршалл. – Проходите, садитесь, сейчас все объясним.

Отвратительный тип, но неправдоподобным его не назовешь. Да еще чертова реальность начинает кроить меня на свой лад. Я противлюсь как могу и надеваю самое презрительное выражение лица, как маску. В тусклом аварийном освещении стена напротив плывет, словно окутанная маревом, отражает меня, высокую стройную брюнетку с излишне прямыми волосами, и я с резкой тянущей болью вспоминаю, что до инцидента станция была шикарной, псевдозеркала и псевдомодерн, а еще – что все это не взаправду.

– Спасибо, постою, – выплевываю я, чуть покачиваясь.

– Учебная тревога, – отзывается Джонни и скромно на меня не смотрит.

Моему возмущению нет предела:

– Да ладно?! А почему она каждые тридцать секунд повторяет: «Внимание, это не учебная тревога!»?

– Инспектор, – Маршалл хмыкает, – а что, надо, чтобы она повторяла: «Внимание, это учебная тревога!»?

Я поджимаю губы и смотрю в потолок. Сказать бы троим идиотам, что как раз в этот момент их капитан делает очень большую глупость в грузовом отсеке, и аварийный режим включился только потому, что он собрался ее делать, да какой смысл. Он тоже не дурак, предупредил всех о плановых учениях.

И почему только занесло именно в этот момент, когда, того и гляди, по всей космической станции разбегутся самые неприятные монстры, будет паника, пальба, а потом на сцену выйдет незаметный главный герой и…

– Инспектор!

Я вздрагиваю и резко оборачиваюсь. Помянешь дьявола – Дэн собственной персоной. Смазливый блондин, которого мне предстоит не пустить в спасательную шлюпку. Пристрелить прямо сейчас? Я отбрасываю мысль за ненадобностью, глупо так подставляться.

– Что? – отзываюсь я, делая шаг вбок, чтобы держать всех в поле зрения.

Мир не дает ни единой зацепки; меж тем, искать надо. Это самое тонкое место во всей конструкции, поэтому я не попала ни на чужую планету, ни в лагерь десантников на Земле. Неправдоподобность, сконструированность, искусственность – здесь. Стоит только приглядеться.

– Хотел спросить, когда вы повезете меня домой.

Я вздрагиваю, потому что в свете обстоятельств эта фраза выглядит донельзя скверно.

– Давайте поговорим об этом по окончании учений.

На самом деле, ничего такого не происходит. Я влезла в чужую реальность, она меняется и подстраивается, ассимилирует меня. Да хоть ресторанный критик, главное, чтобы не зарытый под землей труп. Непонятно, конечно, что именно я инспектирую, но это и неважно, пока местные жители держат меня за свою.

– Перестань ты так бояться, – змеится улыбкой Грей.

– Старший лейтенант Джонсон, – вскидываюсь я, – просьба обращаться ко мне либо по званию, либо по должности, и никаких фамильярностей.

Тот молча кивает, и я медленно прохожу мимо, отмечая про себя, что ни один не вооружен. Первая волна монстров попрет именно сюда; я вспоминаю описание из книги, и на мгновение становится очень страшно.

– Все-таки на вашем месте я бы пошла в капсулу, – говорю почти на грани слышимости. В учебнике по закрытию реальностей точно ни слова не было про спасение персонажей. Разве что какая-нибудь идиотская шутка, вроде «спасение персонажей – дело рук самих персонажей».

Маршалл теряет терпение, да, точно, как в книжке, взрывается:

– Инспектор, в самом деле, это не ваша забота…

Дальнейшее тонет в шуме моего разбуженного сознания, считающего вероятности и потери. А что, если прицепиться к грамматике? Эти придурки, по идее, изъясняются на английском, просто автор передает нам их диалоги по-русски. Значит, смысла лишено все вообще. Я смотрю на четверых парней – и мое сердце тонет, замирает на месте, потому что на их лицах видны оттенки чувств и эмоций, они живые, живые, черт возьми, не то что белесый картон из учебных реальностей, в которых я была не одна. Картинка в голове гаснет, и я снова вижу окровавленные стены столовой.

– Господа, – говорю я максимально твердо. – Как старшая по званию, приказываю выметаться в направлении спасательной капсулы, запереться в ней и сидеть смирно. Всем все ясно?

– Спасибо, блин, Маршалл, разозлил инспектора! – рычит Грей и первым выходит из-за стола.

Мне становится легче дышать, но в коридоре я все-таки прихожу в сознание: какого черта потеряла столько времени, дубина! Я злюсь на себя, правда, не очень сильно, потому что точно знаю, что мозг работает, не переставая, цепляется и придирается ко всему.

Дверь капитанской рубки приоткрыта. Я прохожу внутрь, ищу бортовой журнал, натыкаюсь на полупустую баночку с обезболивающим, вздыхаю: до чего банально и сиротливо. Сколько их, тех сюжетов, где один из героев смертельно болен и, пытаясь спасти себя, делает всякие непоправимые глупости? В частности, вот эта разновидность фантастического хоррора. Дэна, только что грубейшим образом нарушившего субординацию, депортируют с чужой планеты, он попадает на космическую станцию и ждет попутного корабля до Земли – вместе с ценным грузом, из-за которого он чуть своего командира и не убил. Дэн справедливо полагает, что груз опасен, потому что Дэн хорошо учился в универе и просто неплохо соображает. Командир жаждет наживы и дальше своего носа не видит. Меж тем, капитан экипажа станции смертельно болен. Он-то и устраивает побоище, выпустив на волю мутировавших лабораторных животных из ценного груза, в надежде – всего-навсего – излечиться. Потому что вместе с Дэном своего часа попасть на Землю ждет очередная панацея, в очередной раз оказавшаяся злобным мутагеном.