Врата Мёртвого Дома - Стивен Эриксон Страница 6

Фелисин смотрела, как голова женщины дёргается вперёд и назад, словно в насмешку над живыми движениями. Она вспомнила леди Гейсен, надменную, властную, утратившую былую красоту и искавшую взамен достоинство. А можно ли было иначе? Можно, но сейчас это не имеет значения. Даже окажись она мягкой, доброй бабушкой, это было бы не важно, никак не повлияло бы на оглушительный ужас этого мгновения.

С чавкающим звуком голова отвалилась. Бодэн посмотрел на толпу, и его зубы блеснули.

— Мы договаривались, — прохрипел он. — Вот вам то, чего хотели, — запомните этот день! — Он швырнул голову леди Гейсен в толпу, ком спутанных волос и потёков крови. Вопли ознаменовали её невидимое приземление.

Появились солдаты, за ними возвышались конные Красные Клинки — медленно двинулись вперёд, отталкивая онемевших горожан. Порядок восстанавливали по всей длине шеренги — всюду, но только не здесь, жестоко, беспощадно. Когда под ударами мечей упали первые люди, остальные разбежались.

Через ворота Круга прошло около трёх сотен узников. Фелисин посмотрела на шеренгу и впервые заметила, сколько их осталось. Кое-где кандалы были пусты, в других местах цепи продолжали держать только оторванные запястья. Меньше сотни узников ещё стояли на ногах. Многие корчились на мостовой, кричали от боли; остальные вовсе не шевелились.

Бодэн покосился на ближайшую группу солдат.

— Вовремя вы подоспели, жестянки.

Геборик тяжело сплюнул. Его лицо подёргивалось, когда он уставился на громилу.

— Ты вообразил, что откупишься, Бодэн? Дашь им то, что они хотят. Да только всё зря, да? Солдаты уже шли сюда. Она могла бы жить…

Бодэн медленно обернулся, его лицо покрывала кровавая корка.

— Ради чего, жрец?

— Так ты рассуждаешь? Мол, она бы всё равно умерла в трюме?

Бодэн оскалился и медленно проговорил:

— Просто ненавижу договариваться с ублюдками.

Фелисин посмотрела на три фута цепи между собой и Бодэном. Тысяча мыслей могла бы пробежать в голове, звено за звеном — чем она была, чем теперь стала; какую темницу нашла внутри и снаружи, сплела живой памятью, — но она подумала и сказала только:

— Больше ни с кем не договаривайся, Бодэн.

Он прищурился, глядя на неё. Эти слова и тон каким-то образом задели его.

Геборик выпрямился и смерил её взглядом. Фелисин отвернулась — отчасти из чувства противоречия, отчасти от стыда.

В следующий миг солдаты, которые уже убрали из цепей мертвецов, погнали живых узников вперёд, в ворота, на Восточную дорогу, ведущую к портовому городку под названием Неудачник. Там их ждали адъюнкт Тавор и корабли работорговцев из Арэна.

Крестьяне и фермеры столпились у дороги, но не выказывали и тени той ярости, которая кипела в сердцах горожан. В их лицах Фелисин увидела глухую скорбь, страсть, порождённую иными шрамами. Девушка не могла понять, откуда взялась эта скорбь, и знала, что в том-то и состоит различие между ними. И ещё — синяки, царапины, беспомощность и нагота говорили Фелисин, что это лишь первый из уроков, которые ей придётся выучить.