Великий Дракон - Олег Дивов Страница 6

— Да мы с ней уже виделись. У нее после концертов бывает, что ночью она просыпается от голода. На кухне мы и пересеклись.

— Надеюсь, помирились?

Йен посерьезнел.

— Делла, я понимаю, что ты сопереживаешь, но… Не принимай близко к сердцу, ладно? Нина прекрасный человек, и я люблю ее, но у нее сложный характер.

— И у тебя непростой.

— Безусловно. Но, видишь ли, у нее есть манера кое-что преувеличивать, кое-чего не замечать, а кое-что толковать в зависимости от настроения — сегодня так, а завтра эдак. Иногда мне кажется, что для нее отношения между людьми, это игра, это та реальность, которую она строит исключительно силой своей фантазии.

— То есть вы и не ссорились?

— Как тебе сказать… Нина в мужчине ищет папочку. Не скрою, у меня есть такая черта характера, и мы в этом плане совпадаем: ей нужен папа, мне — дочка. Но… ты ведь знаешь, как она работает? Исступленно, самозабвенно, беспощадно. Она профессионал, настоящий. А дома она компенсирует эту сосредоточенность и самодисциплину. В ней ребячества столько, что мне иногда кажется: Джованни взрослей нее, даром что ему всего два года. Ее бросает из крайности в крайность. Да, я понимаю, что такова цена ее успеха и что с этим надо смириться. Я и смирился. Она — нет. Я ушел, чтобы Нина сама решила, чего же она хочет. Нужна ей семья — значит, мы вдвоем будем учиться ее строить. Именно вдвоем. Одними моими усилиями ничего построить нельзя.

— Тебя послушать — и кажется, что вы давно планировали свадьбу. А с ее слов выходит, что это был случайный порыв, а теперь вы расхлебываете последствия.

— Вот, — кивнул Йен, — отличный пример того, как Нина видит события. Делла, впервые мы заговорили о свадьбе, когда она собирала документы на усыновление Джованни. Обещала подумать. Когда мы навестили тебя в клинике, я спросил ее — думать она будет еще год, два, три? Она отшутилась, мол, я веду себя так, словно давно все забыл, и вообще недостаточно настойчив. Ну, я и настоял. Сказал — тогда идем прямо сейчас. Мы и пошли. Получилось очень весело. В церкви была компания студентов, мы никого не знали, но тут же познакомились. Их восхитила сама ситуация — знаменитая певица выходит замуж за агента федеральной безопасности. И три недели я делал вид, что все идет по плану, что меня устраивают наши отношения. Я пытался говорить с ней, достучаться до рассудка. Но она и сама понимала, что ее поведение неправильное, поэтому любые разговоры воспринимала как обвинения. Очень болезненно воспринимала. И я ушел. Но я не бросил ее. Я просто дал ей время разобраться в себе.

Мы обошли по тропинке вокруг дома и снова углубились в парк.

— Ты с Максом… все? — спросил Йен.

— Видимо, да. По крайней мере, с Саттанга я его не видела, а последнее письмо было два месяца назад. И даже не вспоминаю про него.

— У меня приятель недавно побывал на Саттанге. Туда уже ходит регулярный рейс, раз в неделю, с Твари. Говорит, строительство идет бешеными темпами, везде, всюду. Да! Князева амнистировали. Учли заслуги — он после Саттанга еще в паре дел помог.

— И как он отпраздновал освобождение?

— Как и хотел. Собрал вещички и поехал в монастырь. Пока послушник. Я вчера с ним созванивался. Посещает все службы, работает в саду и учится писать иконы.

— Я рада за него.

— Да я тоже. А Бейкерша повесилась. Внезапно. Как только Адам узнал, что мамаши больше нет, тут же подал на пересмотр дела, всю вину на нее валит.

— Чего и следовало ожидать. А что думают его подельники?

— Рассорились. Джон Холден твердит, что его обманули-оклеветали, пытался подать иск против Берга — но не сумел четко сформулировать обвинение. Ахири обиделась, что Холден не интересуется ее судьбой, и накатала кляузу, выставив ему счет за все время, прожитое в ее поместье. Иск удовлетворили, расплатиться Холден не может, так что ему светит дополнительный срок. Однако похоже, эта парочка внесет свою лепту в новое представление о деле. И вряд ли такую, к какой Адам окажется готов.

Я усмехнулась. Йен помолчал.

— Дел, я слыхал, вы в Шанхай собираетесь?

— Да. Очень странное приглашение.

— Странно не приглашение, странен состав китайской делегации. Новый император спровадил на Землю всех самых преданных помощников своего отца. Я даже не знаю, как мы будем их принимать, там же одни фанатики, у них от слова «Земля» корчи начинаются.

— Ну, знаешь, Кимберли Тако, которую пригласили в Шанхай, тоже не подарок.

— А она довольна. Я видел ее вчера на приеме. Просто счастлива. Говорит, что не будет другой возможности разобраться в механизмах социальной зависимости. Почему китайцы не хотят бороться за свои права? Это ведь действительно загадка. Учитывая, что китайцы, в общем и целом, народ иерархичный, однако вовсе не раболепный.

— Йен? Я чего-то о тебе не знаю? Раньше ты не ходил по приемам, где бывают сенаторы.

— Да, — согласился Йен. — Я там был по делу. Видишь ли… словом, на Сайгоне произошла неприятность. Один тамошний богатей развел феодализм, превратился в криминального князька. Все бы ничего, пускай у Куашнары голова болит, только у него наше гражданство, и он в розыске. Мы не можем достать его сами, поэтому хотим заключить договор о содействии с обеими заинтересованными сторонами — Куашнарой и Шанхаем. Куашнара оказала неожиданное противодействие уже на уровне посольства. Не хотят сотрудничать. Вчера на приеме был посол Куашнары. Поэтому туда направили меня.

— Словом, ты там был в качестве федерального агента, который следит за подозреваемым.

— Да. Действительно, загадочная история. Собственно, почему еще я прилетел — хотел с Августом посоветоваться.

— И Август, конечно, подтвердил твои подозрения.

— Нет, указал на мою ошибку, — засмеялся Йен. — Как обычно.

— И в чем она заключалась?

— Я предположил, что Николсу — этому князьку — покровительствует кто-то в элите Куашнары. Соответственно, посол участвует в коррупционной схеме, поэтому ставит нам палки в колеса. Август справедливо заметил, что Николса берегут по другой причине. На Сайгоне китайцев — девяносто процентов населения. И Николс хорош для китайцев, поскольку сдерживает криминальную экспансию как со стороны Куашнары, так и с нашей. Занял место и прочно на нем уселся, никто не влезет. А Куашнара боится его трогать, подозревая, что, стоит Николсу исчезнуть, китайцы подхватят его бизнес и совсем подомнут Сайгон под себя. В общем, он мешает переделу зон влияния и в этом качестве всех устраивает. Одни мы в дурацком положении, потому что обязаны его оттуда выдернуть и отдать под суд, а никому, кроме нас, это совершенно не интересно. Единственный вариант добиться выдачи — поссорить Николса с китайцами. Но при этом надо предложить Куашнаре какое-то разумное замещение. Нужен крупный и амбициозный инвестор без такой суровой криминальной нагрузки, но с достаточным опытом, чтобы сам ничего не боялся и умел других запугивать.