Под созвездием Меча - Сергей Куприянов Страница 6

Отступив в тень галереи, он разглядывал и запоминал щекастого. Рост, ширину плеч, особенности фигуры, форму головы, рисунок лица. Этому обучают чуть не с первых дней службы: мало ли кого потребуется опознать дворцовому воину. Теперь он смог бы узнать щекастого в любом обличье.

Напряженное противостояние длилось недолго, едва ли кто успел бы досчитать до десяти. Видимо, стража, осмотревшись и поняв, что тревога ложная, опустила оружие. Следом и монахи, по своим ухваткам уж очень напоминавшие хорошо подготовленных бойцов, пятясь двойками и негромко перебрасываясь репликами на непонятном языке, отошли к дверям и скрылись за ними, плотно закрыв их за собой.

Пакит слышал, как стражники, находящиеся от него совсем близко, недовольно и недоуменно переговариваются между собой, решая, кто подал им сигнал. Он почти не сомневался, что сойдутся на том, будто их разыграл кто-нибудь из своих или же – такое тоже бывало – какой-нибудь командир из небольших проверил их готовность. Слушать их треп не было ни времени, ни желания. Как и прежде, крадучись, воин двинулся по галерее назад, внимательно глядя под ноги.

Вскоре Пакит был наверху и, подойдя к окну, сверху поглядел на пирамиду, которую уже целиком закрыла тень. Стражники внизу уже не разговаривали, разойдясь по разные стороны двора. Видимо, сошлись на том, что за ними присматривают, так что для себя же лучше изображать служебное рвение.

Ждать пришлось долго, но воин не страдал от этого. Ведь он не кого-то там ждет – самого властителя! А это стоит ожидания. Он думал о том, как же ему повезло. Ну кто он был? Неумытый мальчишка из семьи скотоводов. Если бы его не заметил вербовщик и не выкупил у родителей, так и ходил бы сейчас за быками и овцами, грязный и вонючий, не знающий ничего, кроме заботы о собственном пропитании, воюющий с волками и защищающий стада от кочевников. Как он тогда горевал! Плакал даже. Ведь и представить не мог, что через какое-то время он будет вот так, лицом к лицу, один на один, разговаривать с самим владыкой. Он теперь хорошо одевается, пусть не всегда вкусно, но сытно ест, у него много значительных друзей, он на виду у начальства, он общается с красивыми женщинами, он силен и здоров. И впереди у него все хорошо и ясно. Он давно уже почти не вспоминает той своей, прежней жизни. Ни к чему.

Он удивился, когда в комнате появился средний сын властителя. Удивился, но не показал этого; во дворце удивляться не принято. А он-то ждал властителя!

Вскочил с пола, на котором расположился у окна, на холодке, вытянулся и коротким рывком подбородка вниз обозначил приветствие.

Принц посмотрел на него с интересом, который с трудом проступал на его несколько одутловатом лице. Отпрыск властителя вел слишком, на взгляд Пакита, вольный образ жизни. Охота, гулянки, девки какие-то, пляски по ночам, дикие скачки по городским улицам. Впрочем, об этих своих соображениях он никому не говорил, но про себя считал, что иметь такого властителя он не хотел бы.

– Рассмотрел? – спросил, подойдя на расстояние вытянутой руки, принц Тари.

– Да.

Пусть не сам властитель, пусть только сын его, все равно это честь для дворцового воина. Знак внимания, за который здесь, во дворце, порой глотки режут. А уж для иных – и о таком мечтать невозможно.

– Завтра я еду на юг. Поедешь со мной. – Принц помолчал, глядя прямо в глаза. Пауза получилась совсем небольшой, но за это время Пакит успел сообразить, что стоит за этими словами. На юге стояла армия непокорных и непредсказуемых горцев, и властитель решил отправить к ним своего сына на переговоры. – С нами будет тот, кого ты знаешь. На нас могут напасть лазутчики императора, которые его убьют. Если это случится, мой отец не хотел бы, чтобы хоть у кого-то возникли сомнения, чьих рук это дело. Ты понял меня?

– Я тебя очень хорошо понял, принц Тари.

– Я сказал «если». Это главное. Ко мне не приближаться, не заговаривать. Нужно будет, я сам тебя позову. А теперь иди готовься. Скоро тебе объявят, что ты едешь со мной.

Не успело еще солнце скрыться за городской стеной, как Пакита и еще нескольких воинов вызвал начальник стражи и объявил, что завтра рано утром они поедут сопровождать среднего принца. Кроме них отряжена еще полусотня армейской конницы, но они не должны забывать, что за безопасность принца отвечают именно дворцовые воины. Словом, обычный инструктаж, какой бывает каждый раз перед новым заданием. Слушая его, Пакит с трудом скрывал распирающее его ликование.

Выехали рано, еще до рассвета и жары. Еще до того, как раздался крик петуха на торговой площади. Голосистая птица орала до света, поднимая торговый люд на работу, чем немало досаждала дворцовым, но это было освящено традицией и указом каждого нового владыки. Третьего же дня одуревший от голода оборванец выкрал петуха. Оборванца нашли, били камнями до смерти, но просничего было не вернуть – голова свернута и перья выщипаны под похлебку. Потому торговые наняли до времени девку поголосистей, чтоб орала на манер убиенной птицы.

Ехали тихо, тайно. Возле ворот, у сторожевого костра, вскинулась блудница в тряпье. Стражи таких пользуют за тепло и объедки со своего стола. Рожа опухшая, под глазом синяк – помоечница. Страж, выслуживаясь перед принцем, стукнул ее тупым концом копья в грудину – девка откинулась и замерла. Может, и правда чувств лишилась, а скорее всего, притворяется.

Полусотня верховых, шесть дворцовых воинов, принц с пятью товарищами, охотники, загонщики, повара, конюхи, слуги, рожечник с барабанщиком... Двадцать заводных лошадей, среди которых желто-золотой конь принца, его любимец на охоте, семь верблюдов с кибитками на горбах... Народу получилось больше сотни, так примерно, как это бывало при выездах на охоту, коей принц был большой любитель. Иногда в таких выездах участвовало по нескольку сотен человек, так что сегодняшний не был чем-то необычным; для большинства принц просто собрался очередной раз развлечься. Все было как всегда, если не считать того, что в четырех кибитках вместо наложниц сидели люди в длинных монашеских хитонах, но за плотными занавесками их не было видно. Да и кто будет особо пялиться на выезд принца, ведь за такое любопытство можно и жизнью расплатиться.

Выехали из городских ворот степенно и сразу перешли на рысь, вспугнув крестьян, привезших на рынок свой урожай и заснувших под повозками в ожидании, когда откроют ворота. Когда солнце своим розовым языком лизнуло край горизонта, проехали поселок рисоводов. Там как раз выгоняли быков на залитые водой поля.

С Рисовой дороги свернули в полдень, на дневку, которую устроили в рощице возле заброшенной сыродельни. Много лет назад шайка разбойников вырезала тут целую семью. Злодеев поймали и четвертовали по приказу властителя, но среди черни место считалось проклятым и никто здесь не селился. Зато путники не брезговали тут останавливаться, наполнить дорожные фляги и напиться ледяной, как горный снег, родниковой воды.

Следы частых стоянок видны были всюду, но опытные слуги быстро нашли место почище и сноровисто разбили шатер для принца и его друзей, которые, судя по доносившимся оттуда звукам, сразу легли спать. Повара занялись готовкой для них, а солдаты, которых обслуживать было некому, разложили костер и, подвесив над ним котел, стали варить похлебку для себя. Коноводы поили коней и верблюдов, старшина расставил по периметру лагеря охрану, дворцовые воины расположились у шатра, куда остальным подходить было строжайше воспрещено.