Наблюдатель. Сказка про деньги - Андрей Овсянников Страница 6

Наблюдатель был изрядно озадачен и обескуражен беседой с коллегой. С одной стороны, ему было обидно, что Друг отнесся к нему как к редкому подопытному экземпляру и настаивал на продолжении эксперимента. С другой стороны, он успокаивал себя тем, что если бы происходившее в глубинах его организма могло представлять серьезную угрозу, то Друг, следуя врачебной этике, вмешался бы незамедлительно. Чего-чего, а возможности поупражняться со скальпелем он бы не упустил. Последнее не только успокаивало, но даже немного порадовало. Ему было бы жаль уничтожить целый мир – такой непонятный, прекрасный и… – «Все, что нам гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья» – пронеслось в его исключительно продвинутом сознании. Меньше всего ему хотелось сейчас встречаться с беспомощной претенденткой на место помощницы. Но об этом надо было думать раньше, когда он дал себя уговорить на эту встречу.

Он распахнул дверь и замер. Трудно было представить себе более нелепую пару. Перед ним стоял старый знакомый с молоденькой барышней в очках, за стеклами которых метались встревоженные зрачки, как рыбки за стеклом аквариума в ожидании то ли корма, то ли кипятильника.

Спутник Девушки был взъерошен, небрит, и воротничок его рубашки нарочито небрежно задирался кверху. Это по замыслу визитера должно было производить впечатление мужественности и лихости. Но покрытые щетинистыми морщинками пульсирующие мешочки на его лице скорее придавали сходство с приунывшим после изнурительной стрижки терьером, который, пытаясь освободиться от ошейника, подтянул его под самые уши (где, собственно, и оказался торчащий воротничок). Каждый в отдельности посетители не были ничем особо примечательны, но вместе создавали ощущение какой-то несуразности. Девушка, ухватившаяся за рукав своего спутника, напоминала новенькую, блестящую цинком водосточную трубу, прицепленную (или прицепившуюся) к дряхлеющему особняку в центре имперского города, которому в канун трехсотлетия покрасили парадный фасад, а внутренности и остальные стены оставили и дальше осыпаться штукатуркой, паклей и какой-то прочей дрянью.

Собеседование проходило исключительно в форме монолога взъерошенного визитера и сводилось к перечислению исключительных способностей Девушки. Сама же она не проронила ни слова и только теребила свободной рукой бретельку от лифчика под свитером. Вторая рука, вооружившись блокнотом с карандашом, всячески демонстрировала полнейшую готовность что-нибудь законспектировать. С первых же минут Наблюдателю стало ясно, что если эта барышня хоть на что-то и годится, то только не ему в ассистенты. Однако, вконец измученный повествованием о добродетелях претендентки, он уже чувствовал, что у него не хватит сил выслушивать дополнительные аргументы в случае своего отказа, и согласился взять ее на работу с испытательным сроком.

Сначала его раздражало, что каждое утро, приходя в лабораторию, он обнаруживал там Девушку, и что от всех предметов, до которых она дотрагивалась, исходит сильнейший запах фиалок (она явно злоупотребляла дешевым парфюмом). Но уже через пару дней он с удивлением заметил, что с удовольствием вдыхает сладковатый запах, держа в руках лист бумаги, к которому она прикасалась час назад. Затем ему стало приятно чувствовать ее присутствие в кабинете, когда он еще только входил в длинный темный коридор. Словно хищный зверь, Наблюдатель подкрадывался все ближе, затем резко распахивал дверь и… встречал ее взгляд. Или только запах, когда она исчезала куда-то буквально перед его приходом. Каждый день приносил радостное возбуждение от уверенности, что он ее увидит. И уведет – уведет обязательно.

Еще через пару дней он начал появляться на работе раньше ее и в утренней тишине прислушивался к каждому шороху в длинном коридоре, предвкушая появление запаха фиалок. Все это его понемногу отвлекало от изучения HS и определенно волновало. И не только его. Девушка, включившись в игру, стала приходить то чуть раньше, то чуть позже, словно дразня его.