Суперигрушек хватает на все лето - Брайан У. Олдисс Страница 6

В саду миссис Суинтон не всегда было лето. Моника выбралась в запруженный толпами центр с Дэвидом и Тедди и купила ВРД с «Еврозимой». Теперь миндальные деревца были лишены листьев, на их ветвях лежал снег. Снег не растает, покуда работает диск.

Снег будет всегда лежать на подоконниках иллюзорных окон дома Суинтонов. Сосульки будут свисать с водосточных труб, покуда работает диск.

Морозное синее зимнее небо всегда будет морозным и синим, покуда работает диск.

Дэвид и Тедди играли у замерзшего декоративного пруда. Игра их была проста — они скользили по льду навстречу друг другу, едва успевая разминуться. И каждый раз хохотали от восторга.

— Я почти столкнулся с тобой, Тедди! — закричал Дэвид.

Моника наблюдала за ними из окна гостиной. Наконец, устав от бесконечного повторения, она выключила окно и отвернулась. Синтетический слуга выглянул из своего алькова и поинтересовался, не нужно ли ей чего-нибудь.

— Нет, спасибо, Жюль.

— Больно видеть, как вы горюете, мэм.

— Все в порядке, Жюль, я справлюсь.

— Может, позвать вашу подругу, Дорабель?

— В этом нет необходимости.

Генри Суинтон совсем недавно обновил слуге программное обеспечение. Андроид стал по-другому двигаться — не так уверенно, как раньше. Так он больше напоминал настоящего старика. Говорить он тоже стал лучше, и Монике это нравилось.

Она набрала номер Генри, и вскоре в воздухе перед ней возникло его улыбающееся лицо.

— Моника, привет! Как дела? У нас тут намечаются большие перемены. Через девять минут у меня встреча с Авергейлом Бронцвиком. Если мы договоримся, «Синтмания» станет самой крупной компанией на планете, круче, чем что бы то ни было в Японии или Штатах!

Моника внимательно слушала, хотя и понимала, что, по сути, ее муж репетирует свою речь перед Бронцвиком.

— Стоит мне только подумать о том, что нас ждет, Моника… Если все состоится, я… мы станем богаче на три миллиона мондо. У меня такие планы! Мы переедем в другой дом, продадим Дэвида и Тедди, купим новых синтов, да что там — мы купим себе целый остров…

— Ты скоро домой?

Вопрос прервал бурные излияния Генри на полуслове.

— Ну, ты же знаешь, на этой неделе я очень занят. Надеюсь вернуться к понедельнику…

Моника отключилась.

Она сидела в кресле, руки сложены на груди, потом активировала окно. Дэвид и Тедди по-прежнему катались по льду, издавая радостные крики. Моника открыла ставни и окликнула:

— Дети, хватит гулять! Поиграйте у себя в комнате.

— Хорошо, мамочка! — крикнул Дэвид. Он выбрался из замерзшего пруда и повернулся помочь медвежонку перелезть через бортик.

— Что-то я потолстел, Дэвид, — засмеялся Тедди.

— Ты всегда был толстым, Тедди. За это я тебя и люблю — ты такой приятный.

Они вбежали в дом, и дверь мягко закрылась за ними. Мальчик и плюшевый медвежонок принялись взбираться по ступенькам наверх, притворяясь, что им очень весело.

— Я быстрее! — кричал Дэвид.

Это было так по-детски. Монике даже взгрустнулось, когда они скрылись из виду.

Настенный коммуникатор отбил пять часов и включился. Моника повернулась к нему и начала странствия по Сети. По всей планете люди, в основном женщины, обсуждали религиозные проблемы. Кто-то писал статьи, некоторые придумывали фотоколлажи.

— Бог нужен мне, потому что я так часто чувствую себя одинокой, — сказала аудитории Моника. — Мой ребенок умер. Но я не знаю, где Бог. Может, он не любит посещать наши города?

Посыпались отклики.

— Ты что, настолько безумна, что полагаешь, будто Бог живет в деревне? Забудь об этом — Бог везде.

— Бог это просто наши молитвы, где бы мы ни были. Я помолюсь за тебя.

— Само собой, ты одинока. Бог — не больше чем концепция, придуманная несчастными мужчинами. Вернись к жизни, дорогая. Обратись к нейронауке.

— Именно потому, что ты думаешь, будто ты одинока, Бог и не может достучаться до тебя.

Два часа она просматривала и записывала отклики. Потом выключила коммуникатор и просто сидела в тишине. Наверху тоже было тихо.

Однажды, решила Моника, она проведет анализ всех полученных ответов. Оформит должным образом результаты. Выложит их на суд публики. И станет знаменитой. Она вновь отважится выйти на городские улицы — с охраной, разумеется, — и люди будут говорить: «Смотрите, это же Моника Суинтон!»

Она стряхнула оцепенение — почему в комнате Дэвида так тихо?

Дэвид и Тедди лежали на полу и рассматривали книжку с живыми картинками, хихикая над проделками изображенных в ней животных. Неуклюжий слоненок в клетчатых штанах спотыкался о барабан, который катился по улице к реке.

— Он упадет в речку, когда-нибудь обязательно упадет! — воскликнул Тедди сквозь сдавленный смех.

Когда в дверях появилась Моника, оба замерли. Она подошла, подняла с пола книгу и захлопнула ее.

— Неужели вы не устали от этой игрушки? Она у вас уже три года. Вы должны совершенно точно знать, что произойдет с глупым маленьким слоненком!

Дэвид понурился, хотя уже давно привык к неодобрительному тону матери.

— Нам просто нравится то, что будет дальше. Если смотреть долго-долго, Элли когда-нибудь обязательно свалится в речку. Это так смешно.

— Но если ты не хочешь, мы не будем смотреть, — добавил Тедди.

Монике вдруг стало стыдно. Положив книгу на ковер, она со вздохом проговорила:

— Вы никогда не повзрослеете…

— Я стараюсь повзрослеть, мамочка. Сегодня утром я смотрел по ДТВ научную программу по естественной истории.

Моника сказала, что это хорошо, и спросила Дэвида, что он узнал из программы. Он ответил, что узнал о дельфинах.

— Мы ведь тоже часть естественной природы, правда, мамочка?

Дэвид протянул к ней руки, чтобы обнять, и Моника отшатнулась в ужасе от мысли, каково это — пребывать в тюрьме вечного детства, сбежать из которой невозможно…

— Мамочка всегда так занята, — сказал Дэвид Тедди, когда Моника ушла.