Гугенот - Андрей Хуснутдинов Страница 6

На минуту в кабинете воцарилось молчание, поэтому голос девушки был хорошо слышен даже из крохотного динамика трубки.

— Время звонка, если интересует, также записано, — сказал Подорогин.

— Можно еще? — Леонид Георгиевич повертел пальцем в воздухе.

Подорогин включил запись снова. Следователь приблизился к трубке и приставил палец к подбородку.

В приемной щелкнул дверной замок, послышались шаги и кашель Ирины Аркадьевны. Закачалось стекло шкафа.

Дверь кабинета приоткрылась.

— Доброе утро, Василь Ипатич… — Лицо Ирины Аркадьевны было мокрым, стекла очков запотели, она с трудом удерживала дверную ручку. — Кофе?

Увидев, с каким интересом Леонид Георгиевич, обернувшись, рассматривает секретаршу, Подорогин ответил:

— Нет.

Дверь закрылась.

Леонид Георгиевич навалился грудью на край стола и повозил перед собой ребром ладони.

— Но… — Встряхнув головой, он постучал ногтем по столу. — Но почему вы сказали, будто вам угрожали?

— А что я должен был сказать — что любовник моей жены прятался от меня на антресолях?

— А он там был?

— Разумеется.

Леонид Георгиевич длинно вздохнул.

— Значит, будем работать по любовнику.

Подорогин задержал дыхание.

— Вы с ума сошли.

— Я, конечно, понимаю ваши оскорбленные чувства… — понизил голос Леонид Георгиевич.

— Да ни хрена вы не понимаете! — заорал Подорогин. — Оскорбленные чувства! Вы знаете, что мы разведены? Как вы это себе представляете?

Следователь почесал за ухом.

— Как представляю… Как обычные следственные мероприятия.

— А теперь встаньте на мое место! — продолжал кричать Подорогин. — Да даже на место жены — потому что в ее глазах это все будет выглядеть так, будто я с помощью прокуратуры гоняюсь за ее хахалями!

Леонид Георгиевич заерзал в кресле.

— Несерьезно все это как-то, Василь Ипатич, простите ради бога. Этот, как вы изволите говорить, хахаль — наша единственная ниточка к убийству.

— А почему вы вообще решили, что это убийство?

— Падение с крыши дома. Двенадцать этажей.

— И?

— Ей, Василь Ипатич, в спину стреляли из «Макарова».

— Черт. — Подорогин отер лоб. — Ну, положим, стреляли… И что?

— Да ничего. — Следователь шмыгнул носом. — Будем искать этого вашего хахаля. Но для начала я должен попросить ваш сотовый телефон.

— Зачем?

— В качестве вещественного доказательства. — Леонид Георгиевич поднялся. — Которое, кстати, свидетельствует в вашу пользу.

Подорогин нерешительно взвесил трубку.

— Надолго?

— До вечера, думаю, разберемся.

Подорогин отдал телефон.

— Сами зайдете?

— Нет. — Следователь надел ватник и с сомнением понюхал растянутую между указательными пальцами шапочку. — Расписаться в получении должны будете вы лично. Кабинет номер сто. Позвоните в районе часа.

— Куда?

— Сюда. — Леонид Георгиевич похлопал себя по карману, в который опустил телефон. — Не прощаюсь.

— Всего хорошего, — сказал Подорогин.

Дверь за следователем закрылась. В приемной звякнуло и заходило стекло шкафа, а после того как щелкнул замок двери офиса, послышался тихий недовольный голос Ирины Аркадьевны:

— Черт.

Подорогин встал у окна, ожидая, когда Леонид Георгиевич выйдет из здания. Однако тот так и не показался на улице.

Поднявшись на носки, Подорогин уперся лбом в стекло: поверх бетонного козырька над входом маячил затылок курившего охранника. На снегу плавала его синяя дымящаяся тень от желтой лампочки. На остановке буксовал пустой троллейбус. Подорогин решил, что слишком поздно подошел к окну, или же Леонид Георгиевич пробрался по периметру фасада за угол.

Зазвонил настольный телефон. Трубку параллельного аппарата взяла секретарша. Подорогин прислушался.

— Василь Ипатич, вас, — протрещала Ирина Аркадьевна по интеркому.

Прежде чем ответить, Подорогин коснулся серого конверта на столе, забытого следователем. «ДСП», — пузырился крупный чернильный штамп в углу конверта.

— Слушаю, Подорогин.

— Ну и сволочь же ты, Подорогин! — выпалила ему Наталья. — Сволочь и баба, блядь!

— Знаешь, что… — начал он, но не договорил — в трубке что-то с треском разорвалось и заныли частые, неодинаковые по тону гудки.

Через полтора часа после открытия магазина санэпидемстанция опечатала пункт видеоконтроля. В полдвенадцатого на улице было так же темно, как в восемь. Шел сильный снег. Подписывая протокол, Подорогин даже не пытался ничего возражать. Устное заключение инспектора было кратким: «Где работают, там и срут, Василь Ипатич. При всем нашем уважении». Подорогин распорядился выставить дополнительную охрану в торговом зале и у парадного входа «Нижнего». Кредитный отдел, несмотря на проверки в самом банке, работал без технических перерывов.

Ровно в час он позвонил на свою трубку. Первый звонок сорвался. Изо всей силы надавливая на клавиши набора, Подорогин перезвонил.

В гудящем эфире трассировали аккорды гимна.

— …ствуйте! — пробился с полуслова голос следователя. — А я вам звоню!

— Здравствуйте, — ответил Подорогин. — Зачем?

— Насчет этого вашего… э-э-э… Штильмана, Ростислава — Штирлица! — Леониду Георгиевичу приходилось кричать.

— Что?

— У меня мало времени, Василь Ипатич! У вас батарейка садится… — Голос следователя дробился помехами. — Тут такой вопрос: вы ведь до сих пор думаете, что виноваты в его смерти, так?

— В чьей?

— Штильмана.

— Вы что?

— Василь Ипатич, дело не в том, что вы не вернули ему долг, а в том, что он был причастен к закрытию казино — того, помните, где вы работали? Вы ведь тогда еще помогли ему уйти с деньгами — нет?

— А откуда вы…

— Василь Ипатич, повторяю: он был убит не из-за денег, а из-за того, что мы хлопнули казино. По его наводке. Передо мной сейчас все бумаги по делу. В том числе его собственноручное заявление.

Подорогин вытер лоб.

— Зачем вам это?

Леонид Георгиевич, очевидно, не слышал его.

— …Ведь этот Штильман, бестия — он же шахматами в школе занимался, кандидат в мастера? — ведь он еще тогда рассчитал ситуацию не только с антресолями, но и с вами, Василь Ипатич. Зачем вы выводили его черным ходом? Вы знаете, что он шулер? Зачем и по сей день вы согласны платить этой его наркоманке, которая обманывает вас? Вы в курсе вообще, что это он свел вас с вашей будущей, в смысле бывшей, супругой — нет?..