Объект номер 13 - Алиса Чернышова Страница 6

* * *

— Вихрь 14, опаздываете!

— Здравия желаю, офицер Стеллочка! — вытянулась я. — Докладываю: не на дежурстве, нахожусь в увольнительной. Явилась согласно положенным для приказа без пометки “срочно” или “боевая ситуация” срокам.

Милашку, сидящую в приёмной у Пуза, перекосило.

— Моё имя — Стелла!

— Прошу простить, но вышестоящим вы были представлены иначе, — включила ничего не понимающую дурочку я.

Стеллочка яростно засверкала своими красиво подчёркнутыми, сделанными у профи синими глазками.

Я мысленно засчитала себе очко.

И ведь что? Ни слова лжи. Просто не надо было Пузу говорить при всех: “Это — моя Стеллочка!”. Среди нашего, военного брата такие штуки цепляются мгновенно, потом не оторвёшь. А уж мне подковырнуть её всегда в удовольствие.

Не поймите неправильно: я — не великая борцунья за мораль и нравственность. Уставом половые контакты между подчинёнными и начальством не одобряются, но так я и не комиссия нравов, чтобы судить. Опять же, вполне допускаю, что любябельное тело — это тоже вполне ценный актив, а хорошая растяжка и умелые губки — вполне таланты, с помощью которых можно продвинуться по карьерной лестнице. Норм, я всё понимаю. Если отбросить политесы и патриотические лозунги, то я убиваю людей по приказу страны.

Не мне осуждать чужие методы.

Тут другое. И это, как ни странно, про офицерскую честь.

Звучит пафосно и пошло, саму тянет морщиться. Но правда в том, что именно из-за таких вот “Стеллочек” девчонкам потом приходится так тяжко в той же учебке. И потому на нас частенько смотрят искоса. И нет, парни-Стеллочки тоже вполне бывают, не без того. Но они не так заметны на общем фоне.

Взять хоть эту конкретную Стеллочку. Она, говорят, пришла сюда капралом, окончив трёхмесячные курсы, и за два года дослужилась до офицера. Не выходя из прихожей Пуза. Ну разве не удобненько, а?

Тут проводишь три года в лётной школе, потом — пять лет в учебке, потом — год практики на авианосце. Итогом, собственно, офицерские нашивки и служба в Вихре. Изнурительные тренировки, болезненные модификации тела, риск для жизни — прилагаются.

А потом ты приходишь и видишь нашивки того же класса у ухоженной, холёной, отшлифованной бьюти-спецами и наманикюренной Стеллочки. Улучшает настроение? Нет, не думаю.

Одного не могу не признать: Стеллочка с Пузом были, что говорится, каждой твари по паре.

Друг другу они подходили просто идеально.

* * *

— Здравия желаю, господин комендант, сэр. Вихрь 14 по вашему приказу прибыла, — отрапортовала я, встав навытяжку посреди кабинета.

Какими бы отношения у нас с Пузом ни были, но субординацию никто не отменял.

Комендант поднял на меня взгляд и чуть поморщился. У меня сложилось впечатление, что он рад меня видеть немногим больше, чем я — его.

— Вольно, — махнул рукой он. — Присядьте, Вихрь 14. У меня есть к вам дело.

Я послушно опустилась в кресло для посетителей, отметив для себя, что кабинет у коменданта роскошный.

Впрочем, кто бы сомневался.

На Мирту нас командировали три месяца назад, в связи с участившимися нападениями на корабли торгового флота. Когда шло распределение между базами и нам досталась “Лестница в небо”, некоторые товарищи из местных стали бросать на нас сочувствующие взгляды. И позже мы поняли, почему.

Ребята “с поля” Пузо не любили.

Во-первых, был он штабным, притом даже не робототехником, а просто не пришей… кхм… в общем, никому и ничего там не пришьёшь. И сидеть бы Пузу в своей штабной заднице, но тут случилось печальное для всех нас событие: младший братец Пуза очень стремительно продвинулся по карьерной лестнице. Настолько, что стал, ни много ни мало, замминистра обороны по технологическому развитию. Тут у меня претензий никаких нет: по слухам, мужик толковый, с бульдожьей хваткой и неплохими мозгами. Плохо то, что, как говорится, в семье не без Пуза. Плохо вдвойне, что семейные ценности свеженазначенному замминистра были не чужды, и он решил позаботиться о непутёвом родственнике. Тогда Пузо выковыряли (не иначе как бульдозером) из кресла, в которое бедняга врос, и назначили комендантом “Лестницы”.