Шпионский роман - Борис Акунин Страница 6

– А отец ваш, Максим Иванович Дорин, кто был? В документахнаписано «из крестьян-бедняков». Как он с вашей матерью сошелся? Необычно:деревенский парень – и дочь колониста. Вы рассказывайте, рассказывайте, я не изпустого любопытства спрашиваю.

Понятно, что не из пустого, подумал Егор.

– Он тоже Саратовской губернии. На империалистическойвоевал, дали ему отпуск по ранению. Тогда они с матерью и встретились. Она ещесовсем девчонка была. Ну, полюбили друг друга. Дедушка Михель против был, такотец маму тайком увез, – наскоро рассказал про неинтересное Дорин. Главное-топро отца начиналось после революции: как он добровольцем в Красную Гвардиюпошел, как комиссаром батальона стал, как его белоказаки в плен взяли и шашкамизарубили.

Но про Гражданскую войну бритый слушать не стал. Сказал – итак знает, в характеристике этот героический факт отражен.

– А что ваша мать теперь? Она ведь в Саратове живет? Замужне вышла?

– Нет. Отца очень любила. Долго по нему убивалась. А теперькуда ей замуж, старая уже – сорок два года.

На это командир улыбнулся.

– Вам, Дорин, сколько лет? Двадцать четыре?

– Осенью будет. Я, товарищ командир, 8 ноября 1917 годародился, – с гордостью сообщил Егор.

Тот понимающе усмехнулся:

– Понятно. Первенец новой эры. Ответственное звание.

Только теперь Егор разглядел, что в коридоре за дверьюкто-то стоит – в щели мелькнул защитного цвета рукав с шевроном. Так вот почемуза всё время разговора в раздевалку никто не сунулся…

– Поговорим, товарищ младший лейтенант? – показал бритый наскамейку. – Минутка найдется?

Спрошено было явно для проформы, и ответ мог быть толькоодин.

– Само собой, – кивнул Егор, хотя времени до свидания сфеноменом у него оставалось в обрез.

Натянул через голову фуфайку, сел.

– Не соскучились по настоящему делу? – спросил собеседник, исердце снова скакнуло. – Напомните-ка биографию. Про детство и отрочествоможете пропустить, начните прямо с юности.

– Ну что… – Дорин застыл, недошнуровав ботинок. – В 35-омзакончил десятилетку, в Саратове. Поступил в Летную школу, я ведьаэроклубовский. Выпущен в 37-ом, с отличием. Служил в Киевском военном округе,в истребительном полку. Недолго. Подал рапорт в Испанию, прошел предварительныйотбор, но вместо Испании попал в Школу Особого Назначения. В августе 39-гозачислен в Немецкий отдел Главного Управления Госбезопасности. Но отдел всентябре расформировали, после Пакта о ненападении… Месяца два ждал нового назначения.Определили в спортобщество «Динамо» – у меня с Летной школы первый разряд побоксу. Уже полтора года здесь…

Рассказывая всё это, Егор чувствовал себя довольно глупо.Высокий начальник наверняка и так доринский послужной список отлично знал.Однако слушал очень внимательно, а смотрел так, будто рентгеном просвечивал.

– ШОН закончили в 39-ом? Курс Фонякова? Это когдаэкспериментировали с подготовкой агентов-универсалов?

– Так точно.

– Значит, радиодело изучали в полном объеме? Это хорошо.Даже отлично, – задумчиво пробормотал бритый и вдруг хлопнул Дорина по колену –Егор чуть не подпрыгнул. – Ну а теперь объясню про себя. Я начальник спецгруппыНКГБ. Спецгруппа носит кодовое название «Затея» и занимается… одной затеей.Пока вы не дали согласие на мое предложение, больше вам знать не положено. Апредложение такое…

Он сделал паузу, и, кажется, специально – посмотреть, кактянет шею младший лейтенант, ловя каждое слово. Довольный реакцией, улыбнулся иперешел на «ты»:

– Мне нужен помощник для одной операции – аккурат такой, какты: спортивный, быстро соображающий и, главное, с натуральным немецким. Сразупредупреждаю – операция рискованная, можно и гикнуться. Это единственнаяподробность, в которую на данном этапе обязан тебя посвятить. Имеешь правоотказаться, мне принудительно-мобилизованные ни к чему. В этом случае про нашразговор забудешь, раз и навсегда. Ну, а если согласен, садимся в машину иедем. Жду ответа.

Егор открыл рот – и ничего не сказал. Еще сутки назад онподскочил бы от счастья и немедленно помчался бы за начальником спецгруппы, нио чем не спрашивая. Он и сейчас был счастлив и согласен ехать с этим крепким,уверенным человеком на любое опасное дело. Если бы только не сию минуту. Хотьбы часик отсрочки – слетать на Таганку, предупредить. Но по пытливому взглядукомандира было видно, что просить час на улаживание личных дел означало бы всёпогубить.

Однако и обмануть Надежду после вчерашнего тоже былонемыслимо. Позвонить к ней на работу нельзя, низший медперсонал, она говорила,к телефону не подзывают… Что же делать?

Егор снова открыл рот, сглотнул – и опять промолчал.