Мужчина апреля - Юлия Яковлева Страница 6

– И что ты чувствуешь?

Я пожала плечами:

– Ника расстроилась.

Лена помолчала:

– Еще не факт, что он родится. Может, будет выкидыш… Сама знаешь. Приглядывай за Никой. Чтобы она не сглупила.

Я кивнула. Лена с Никой знакома. Она ее, как бы сказать, не одобряет. Ника может наделать глупостей – и делала их в прошлом, о чем Лена прекрасно знает. К тому же у нас очень хорошие следователи по преступлениям против неродившихся мальчиков. Почти всех, кто пытается мухлевать, выводят на чистую воду. Лена сунула чашку под кран, сказала струе:

– Всем кажется, что это дело легко замаскировать под несчастный случай. Но это только кажется.

Я кивнула:

– Я буду с ней повнимательней. – И чтобы закрыть тему: – Мне на жировесе в трамвае влепили штраф на шестьсот баллов. Представляешь?

Лена с ее чутьем поняла, хмыкнула только:

– Суки.

У меня вдруг защипало в глазах.

– Это лотерея, – сказала Лена.

Но мы обе знали, что она не про жировес и баллы.

Я повторила:

– Лотерея.

12.30

Я закончила короткий отчет по прошлой неделе, посмотрела на часы. Отлично. Успела отправить раньше времени. Неделя выдалась спокойной. Перенесли два муравейника, и больше ничего. В этом году лесные муравьи под ударами первого весеннего тепла проснулись рано и тут же отправились в поход со всем имуществом и яйцами: искать новое место для муравейника. Поступили сигналы с проспекта Софьи Ковалевской и улицы Галины Улановой. Одна муравьиная колония начала отстраиваться возле детской песочницы, а на Улановой – под деревом в частном саду. На Улановой разобрались быстро: жильцам понравились новые соседи, они были даже рады получить в свой сад муравьев. С песочницей дело затянулось. Я придумала поговорить с детскими садами в округе: может, кому-то был бы интересен такой проект – наблюдать с малышами за жизнью колонии? Научить детей основам невмешательства в жизнь животных. Садики были «за». Но потом, когда мы замеряли ареал активности колонии, то поняли, что, увы, не выйдет. Колонию пришлось перенести в лес.

– Оксана, отчет по муравейникам у тебя, – сказала поверх экрана.

Кудрявая рыжая макушка за компьютером кивнула. Я схватила свой телефон и пошла в столовую.

Ланч еще толком не начался. Было пусто. Я протянула телефон к сканеру. Тот пискнул. Зажужжал замок, щелкнула дверца холодильника – открыла, взяла поднос с обедом, выбрала большое кресло-яйцо в углу. Поставила поднос на столик рядом. Поесть успею. Открыла в телефоне квитанцию. В самом низу стояло: «По всем вопросам обращайтесь по номеру…» А как же. Не сомневайтесь. Я нажала номер. Соединение. Со мной заговорил механический голос: «Если вы…» Прослушала все опции. «Нажмите решетку и дождитесь ответа оператора». Не сомневайтесь, буду ждать, пока не дождусь. «В настоящий момент все операторы заняты, пожалуйста, оставайтесь на линии». Я поставила телефон на громкую связь. Положила на стол. Встряхнула бутылочку с протеиновым коктейлем. Только успела поднести ко рту, как телефон заговорил:

– Здравствуйте, Ариадна. Чем я могу вам помочь?

Я быстро отставила бутылочку. Представляться мне не требовалось. Перед оператором уже было мое полное метаболическое досье, привязанное к телефонному номеру.

– Сегодня мне выписали штраф.

– Все верно. Вижу. Шестьсот баллов.

– Не уверена, что все верно.

– Так, сейчас посмотрим.

– Я всегда четко знаю, что и сколько я съела.

– Может быть, вы забыли отсканировать что-то?

– Нет. Я никогда ничего не забываю.

Оператор мягко заметила:

– Бывают разные ситуации. Даже с очень пунктуальными людьми.

Может ли она знать, что нам пришла повестка на мальчика?

– Какие такие, например? – спросила я. Вышло грубо.

Она успокаивающе засмеялась:

– Например, гандбол. Финальный матч между нашими и норвежками. Или хоккей: когда наши играют с канадками. На следующий день – ураган штрафов. Люди волнуются. И немного забывают, что они там по ходу дела съели и выпили.

Я опомнилась. Попробовала улыбнуться:

– Извините. Нет. Это исключено. Правда.

Я услышала, как она клацает клавишами:

– Та-а-а-ак. Давайте проверим… Хм. Я не вижу ошибки в системе…

– Я настаиваю, – перебила я. Чтобы она поняла: я не сдамся.

В дверях столовой показалась Лена в расстегнутом пальто. Я махнула ей рукой: мол, тихо, разговариваю. Лена отсканировала свою пищевую карту, получила обед. Подошла, пристроила поднос рядом с моим. Подвинула кресло, сбросила пальто на спинку.

Я предложила в телефон:

– Могу после работы заехать в клинику и пройти скан на содержание жира.

Лена закатила глаза. Преувеличенно-драматично шепнула: «Божтымой! Это же какие-то шестьсот баллов! Не смеши людей». Я ответила суровой гримасой: дело в принципе! Лена покачала головой, сунула в рот ложку с йогуртом. И тут же скосила глаза в свой телефон. Палец ее мелькал слева направо. Значит, Лена была, где обычно: в эротиконе. Но сейчас мне было не до нее.

– Если надо, я сдам анализ крови, – предложила я оператору.

Лена подняла на меня глаза с удивлением.

– Тебе не лень? – спросила.

Оператор наконец ответила:

– Вижу, что на вашем счету висят два ужина в ресторане «Золотой лотос», которые и дали…

– Значит, это ошибка ресторана! – крикнула я.

Лена замерла с ложкой во рту.

– Понимаю, что вы расстроены, – посочувствовала оператор.

Я смутилась:

– Пожалуйста, извините. Я знаю, что это не ваша ошибка. Позвоню в ресторан и выясню, в чем дело. Ведь я там вообще никогда не ужинала!

– Все в порядке, – ответила оператор. – Я понимаю, вас взволновала возможная несправедливость. Я уже вхожу в их регистр.

Застрекотали клавиши.

Лена поймала мой взгляд. Я наклонилась над подносом, стала открывать овощное пюре.

– Уф, – выдохнула оператор, – похоже, я должна попросить у вас прощения. Эти ужины привязаны через сканер к другому персональному номеру. Я сообщу в «Золотой лотос», что их система дала сбой. Им стоит проконсультироваться с айти-специалистами. Вы были правы. Штраф действительно наложен ошибочно. Я аннулирую его. Пожалуйста, примите искренние извинения. Мне так жаль, эта ошибка в системе, конечно же, вызвала у вас стресс.

Я со своей стороны произнесла все положенные извинения. Мы обе повторили, что понимаем чувства друг друга, нам обеим так жаль, но теперь мы так рады. И, потанцевав немного вокруг главного табу нашего общества – агрессии, наконец разъединились.