Анклав - Энн Агирре Страница 6

В северном коридоре что-то задвигалось. Ага, еще двое – бегут прямо на нас. И тут у меня включились инстинкты, и для страха не осталось ни места, ни памяти. Кинжалы прыгнули в ладони – я не как другие Охотники, я могу биться сразу двумя руками.

Шелк права. Я – лучшая в своей группе.

Так я подумала, и первый Урод налетел на меня со всей дури. Я секанула снизу вверх и одновременно ткнула левой. «Бей в жизненно важные точки. Бей насмерть». В моей голове Шелк размеренно говорила: «Каждая лишняя минута боя лишает тебя сил, которые еще понадобятся».

Клинок вошел в гнилую, упругую, как губка, плоть и заскрипел по кости. Я стиснула зубы – промазала! Слишком высоко! Попала в грудную клетку! Тварь взвыла от боли и зацапала грязными когтищами, пытаясь разодрать мне плечо. Такому нас не учили – Урод двигался совсем не как человек.

Ну же, Двойка, соберись! Я ударила правой. Эх, сейчас бы хоть одним глазком взглянуть на Невидимку! Интересно, как он дерется? Но нет, это мой первый поединок, я не имею права выходить из него покоцанная, словно неумелый молокосос. Я должна заслужить уважение напарника!

Удар ногой, и одновременно боковой выпад. Оба попали в цель, Урод обвалился на землю, фонтанируя мерзкой кровищей. Не такой, как у нас, – гораздо темнее, гуще и зловонней. А теперь – левой, удар прямо в сердце. Я проворно отскочила в сторону, чтобы бьющаяся в агонии тварь не располосовала меня когтями.

Невидимка разобрался со своим противником гораздо быстрее. Что ж, ожидаемо – у него опыта побольше, мягко говоря. Я вытерла клинки о тряпки на теле Урода и сунула их в ножны. В голове стукнуло: понятно теперь, почему Охотники беспрерывно полируют и чистят оружие. Меня передернуло: интересно, я эту дрянь с лезвия когда-нибудь отчищу?

– Неплохо, – заметил он наконец.

– Благодарю.

У меня получилось. Я пролила первую кровь. Шрамы на руках и кровь на клинке, так вступают на путь Охотника. Я гордо расправила плечи.

На земле осталось лежать три трупа. Ужасно, конечно, но их съедят другие Уроды. Эти твари не знали, что такое посмертные обряды. Друг на друга они не нападали – зато набрасывались на все, что ходило – или лежало мертвым – в туннелях. Уроды отличались завидным аппетитом.

Мы двинулись дальше, уже без приключений. В половине ловушек обнаружилось мясо. Под землей обитали всякие животные – разные на вид, но все мохнатые и на четырех ногах. Мы звали их одинаково – еда. Одного мне пришлось добить – зверек не свернул шею, а просто запутался и трепыхался в силке. Отчего-то мне стало жалко его – в отличие от Урода, которого я прикончила без сожалений. Но тут… теплое тельце повисло у меня в руках, и я горестно склонила голову. Невидимка молча взял и пихнул его в мешок к остальным. Мелкие голодны. Им нужна еда.

Не знаю, как он отсчитывал время, но вскоре мой напарник сказал:

– Возвращаемся.

На обратном пути я попыталась запомнить маршрут. Хотя об этом разговора не было, понятно, что вскоре Невидимка поставит меня ведущей. И не потерпит отговорок – впрочем, я тоже не собиралась отказываться. Так что по пути я тщательно запоминала повороты и считала шаги.

Мы вернулись в анклав не первыми – многие Охотники уже пришли и сдавали мешки. Шнурок принимал их, взвешивал мясо и раздавал похвалы или упреки. Нам он бросил «отличная работа», а вот паре за нами досталось презрительное «ну спасибо, мелкие из-за вас голодными останутся».

– До завтра, – сказала я Невидимке.

Он наклонил голову и обошел костер. И я поймала себя на мысли, что смотрю вслед и не могу отвести глаз от мускулистой спины и стройного тела. И от темных, ниспадающих на шею волос. Невидимка двигался сейчас так же, как во время схватки, – экономно, четко и быстро. Ни одного лишнего жеста.

– Ну и как он тебе? – спросила Шелк.

Ей исполнилось двадцать, она была повыше меня. Волосы она носила коротко остриженными, и они топорщились над головой светлой щетиной. Крепкая и сильная – настоящий лидер. Но вслед Невидимке она смотрела с нескрываемой гримасой презрения. Ей не нравилась его манера держаться – Невидимка не спешил выполнять приказы и не проявлял излишнего усердия. А все остальные бросались все делать по первому слову.

Но у меня в голове ничего определенного еще не сложилось, так что я пробормотала:

– Да пока рано что-то говорить…

– Граждане его боятся. Говорят, что он наполовину Урод. Иначе бы не выжил в туннелях.

– Чего только граждане не говорят… – прошипела я.

А Шелк, видно, решила, что я защищаю напарника, и скривилась:

– Именно. Причем некоторые говорят, что тебе лучше стать Производительницей. У той, что тебя родила, это отлично получалось.

Я стиснула зубы, развернулась и потопала к кухням. Надо бы отыскать Невидимку и потренироваться. Никто не вправе говорить, что из меня вышла плохая Охотница. Никто.