Каталог катастрофы - Чарлз Стросс Страница 6

Я втыкаю в ящик с банкой пива в руке и коробкой пиццы на коленях, смотрю, как все летает и взрывается на канале Discovery, и вдруг слышу где-то под ковром ужасный вой. Сначала я не обращаю на него внимания, потому что на экране сейчас совершенно жуткая документальная драма об авиакатастрофе, но, когда звук не прекращается несколько секунд, понимаю, что даже апокалипсическая стереосистема Пинки не способна выдавать такую громкость, и если я сейчас же что-нибудь не предприму, то могу просто провалиться сквозь перекрытия. Так что я неуверенно встаю и пробираюсь на кухню. Дверь в подвал открыта настежь, звук катится снизу; я хватаю огнетушитель, решительно иду вперед. И чувствую зловещий запах озона…

Шато-Ктулху – это типичный дом середины Викторианской эпохи, безликое лондонское строение, которое может похвастаться разве что тремя подвалами и разрешением на поселение сотрудников Прачечной, что означает, что в нем, скорее всего, нет жучков КГБ, ЦРУ или наших заклятых врагов – МИ6. Всего здесь четыре просторных спальни с замками на двери плюс общие кухня, гостиная, столовая и ванная. По ночам зловеще булькают трубы; ковер представляет собой неимоверно мрачный экземпляр с миндалевидным восточным узором, который был в моде году этак в 1880-м, а потом пережил незаслуженное возрождение в среде жадных домовладельцев в восьмидесятые.

Когда мы сюда въехали, в одном подвале лежали дрова, в другом – две ржавых велосипедных рамы и кучка окаменевшего кошачьего помета, а в третьем обнаружились огарки свеч и нарисованный синим мелом пентакль на полу. Все предзнаменования были добрыми: дом стоял точно на углу равностороннего треугольника улиц, проложенных по линии с востока на запад, и крыши с юга не перекрывали телеантенны. Брейн притворился священником и выторговал нам десятипроцентную скидку в обмен на экзорцизм, после того как убедил мистера Хусейна в том, что языческие обряды в подвале могут серьезно сократить прибыли на рынке съемного жилья. (Чушь, конечно, но полезная чушь!) Бывший храм теперь безраздельно принадлежит Пинки, и, если бы мистер Хусейн туда заглянул, его бы, наверное, хватил удар. И напугали бы его не ветвистые провода и не шестифутовый стеллаж, на котором Пинки разместил свою винтажную АТС «Strowger» родом из пятидесятых: Пинки заменил любительский рисунок мелом самодельной оптической установкой, откалибровал светоделители и пять призм – в общем, превратил студенческую пародию в совершенно рабочую схему.

(Да, это пентакль. Да, лазер он подключил к высоковольтному блоку питания на пятьдесят киловольт и громадным конденсаторам. Да, это козья шкура висит на вешалке, а недоеденная пицца вертится на фонографе «Linn Sondek» со скоростью тридцать три оборота в минуту. Вот с чем приходится мириться, когда живешь в одном доме с Пинки и Брейном: я предупреждал, что это гиковский дом, а мы все работаем в Прачечной, так что речь о гиках очень эзотерической – даже, прямо скажем, оккультной – направленности.)

Запах озона – как и зловещий треск – идет от блока питания. Вой и визг издают звуковые колонки (черные монолиты, порожденные технико-инженерной школой 2001-го). Я на цыпочках обхожу подвал по стенке – дальней от блока питания, – поднимаю микрофон, лежащий перед левой колонкой, и выдергиваю шнур: оглушительный визг, затем звук прерывается. Да где же носит Брейна? Я смотрю на блок питания. Внутри пляшут сине-белые отсветы, и от них мне становится совсем не по себе. Если бы это был любой другой дом, я бы просто пошел к распределительному щитку и вытащил главный предохранитель, но рядом с этим агрегатом стоят конденсаторные батареи размером с небольшую стиральную машину, и я рискну обесточить их в темном подвале. Я поднимаю огнетушитель – не очень законную канистру с хладоном, совершенно необходимую в таком доме, – и приближаюсь. Главный переключатель – это здоровый рубильник на полке над блоком питания. Рядом стоит деревянный стул; я хватаю его за спинку и ножкой тяну рубильник вниз.

Раздается громкий «клац» и одновременно с ним «бах» из блока питания. Ой, кажется, я спустил магию. Отбросив стул, выдергиваю чеку из огнетушителя и открываю огонь, не забывая стоять подальше от батарей. (Их нельзя оставлять с открытыми клеммами, они статический заряд вытянут из чистого воздуха; через полчаса, если положишь на них отвертку, лучше молись, что на ручке хорошая изоляция, потому что тебе точно понадобится новая отвертка, а если изоляция оплошает, то и парочка новых пальцев.)

Дым вьется тонкой ниткой, сворачивается противоестественно правильным пончиком под одинокой лампочкой. Из колонок раздается тихий смех.

– Что ты с ним сделал? – ору я, забыв, что отключил микрофон.

Пентакль на оптической установке обесточен, но на банке рядом с ним красуется ярлык «Прах из Гробницы Мумии (собственность Крематория на Винчестер-роуд)», и не нужно быть некромантом, чтобы понять, что это значит.

– С кем сделал?

Я чуть до потолка не подпрыгиваю и оборачиваюсь. В дверях стоит Пинки: он поддерживает джинсы рукой и выглядит очень недовольным.

– Я на толчке сидел, – сообщает он. – По какому поводу шумим?

Я молча указываю на блок питания.

– Ты же не… – Он осекается, потом хватается руками за жидкие волосы: – Мои конденсаторы! Сукин ты сын!

– Когда в следующий раз соберешься сжечь дом и/или вызывать безымянное чудовище из бездны, не имея соответствующей защиты, предупреди меня заранее, чтобы я успел выбрать другой континент, на который перееду жить.

– Они по полсотни фунтов стоят на Кэмденском рынке!

Пинки встревожено склоняется над блоком питания, однако беспокойство, по-видимому, было не настолько сильным, чтобы касаться его без изолирующих перчаток.

– Не важно. Сначала я услышал в резонансе вой. Если ты не выключаешь установку, прежде чем откликнуться на зов природы, не удивляйся, если мадам Природа явится на зов сама.

– Вот блин. – Пинки качает головой. – Можно я возьму твою лазерную указку?

Я поднимаюсь наверх и снова сажусь смотреть свою авиакатастрофу. В такие дни я начинаю думать, что нужно бы найти соседей получше – если бы только список разрешенных внутренней безопасностью жильцов был длинней.