Темпоральная бездна (подарочное издание) - Питер Гамильтон Страница 58

– Могу я осмотреть ее комнату?

– Ну, что ты думаешь? – спросил Динлей, шагая по коридору вслед за Гомелтом.

Попадавшиеся навстречу им слуги были явно подавлены и при виде констеблей опускали головы. Эдеард не заметил ни малейшего проблеска вины, все излучали молчаливый страх. Три няни сидели в своей комнате рядом с помещениями хозяев, и все плакали. Даже ген-мартышки, улавливая общее настроение в доме, заметно притихли.

– То же самое, что и ты, – ответил Эдеард. – Кто-то, обладающий способностью маскировки. Иначе быть не могло.

– Бандиты тоже умеют скрываться? – с тревогой спросила Кансин.

– Ну, не уличные громилы, с которыми мы обычно имеем дело, но я на своей шкуре убедился, что Иварл обладает значительными психическими силами.

Детская Мирнаты по величине не уступала квартире Эдеарда. Розовые гобелены на стенах пестрели разноцветными феями, эльфами и птицами. Комоды и стулья украшала пушистая бахрома из розовых перьев. Было здесь и два больших кукольных домика, чьи изысканно одетые обитатели валялись по всему полу. В одном углу стояла качалка в виде лошадки. В шкафу висела разнообразная детская одежда.

Один только вид нарядной комнаты, застланной розовым ковром, причинял Эдеарду боль. Он принюхался.

– Вы чувствуете этот резкий запах?

У кроватки под кружевным пологом запах ощущался еще отчетливее.

– Хлороформ, – сказал Гомелт. – Он и заставил девочку замолчать.

– Что за хлороформ? – спросил Эдеард.

На лицах друзей появилось выражение, изрядно ему надоевшее.

– Это химикат, – пояснил Динлей. – Если его вдохнешь, сразу же засыпаешь. Им пользуются почти все похитители. Надо только смочить тряпку и поднести к лицу жертвы.

– Химикат? – воскликнул Эдеард. – Они применили химическое воздействие к шестилетнему ребенку.

– Да, – подтвердил Гомелт и как-то странно посмотрел на Эдеарда.

Эдеард в последний раз окинул взглядом детскую и распахнул стеклянные двери. Секция оранжереи непосредственно перед этой комнатой была покрыта густой травой, и лишь вдоль серебристо-серой балюстрады в кадках росли декоративные деревца тиса. Он встал, опираясь руками на перила, и посмотрел вниз. С наступлением весны деревья, раскрывшие бутоны навстречу теплу, образовали великолепный яркий ковер. Оранжерея Мирнаты выходила на восточную сторону. Слева идеально прямой полосой к виднеющемуся вдалеке морю Лиот протянулся Главный канал. Люди еще только начали появляться на его берегах, занимая лучшие для праздника места. Эдеард направил про-взгляд вдоль канала, мимо Лесной и Средней заводей к Первой заводи, за которой начинался район Мико. Там, превосходно отремонтированный после пожара, стоял «Дом голубых лепестков».

У овального окна своего кабинета стоял Иварл, и его про-взгляд был устремлен навстречу Эдеарду. На краткий миг Эдеард словно опять оказался в своей комнатке гильдии эгг-шейперов Эшвилля и смотрел на сторожевые башни, отыскивая караульщиков, а бандит в это время уже смотрел на него.

«Я не думал, что даже ты способен опуститься до такого, – обратился Эдеард к своему противнику. – Помилуй, Заступница, ей же всего шесть лет. Шесть!»

«Мне жаль девочку, – ответил Иварл. – Но это сделал не я».

«Ты никудышный лжец».

«Ты и твои действия начали раздражать кое-кого из самых важных персон города. Кстати, твое исчезновение из огня произвело впечатление даже на меня. Люди начинают задумываться, кто ты и на что еще способен. Я и сам полагаю, что ты еще не до конца определил свой потенциал. Да это и не важно, потому что ты уже нагнал на них страху. И они позаботятся, чтобы другие твои способности так и остались нераскрытыми. Так что дело совсем не в ребенке, а в тебе. Она – только средство для достижения цели. Но ведь ты и сам догадался, не так ли?»

«Где она?»

«Я не знаю. И не знаю, кому это известно. Если она тебе нужна, доставь выкуп по назначению».

«Она еще жива?»

«Я думаю, что жива. Они хотят выманить тебя из города, подальше от помощников. Если она умрет, они потеряют преимущество и не смогут тобой манипулировать. Это всего лишь отвлеченные рассуждения того, кто намного лучше тебя разбирается в подобных делах».

«Кто? Кто это сделал?»

«Ой, Идущий-по-Воде, прекрати, пожалуйста».

«Я считаю ответственным тебя».

«В самом деле? Неужели истина для тебя слишком тяжела? Это твоя война, и надо было предусмотреть последствия, прежде чем ее начинать. Поздно притворяться обиженным, когда неприятности коснулись тебя лично. И отступать тоже поздно, спасти ребенка под силу только тебе».

«Не мог бы ты переговорить с похитителями? Если они ее отпустят, я сам приду в Овесторн».

«Неужели ты и впрямь такой благородный глупец? Заступница, упаси меня от добродетелей юности. Если ты займешь кресло мэра в Высшем Совете, городу настанет конец».

«Ты поговоришь с ними?»

«Им не нужен мученик, Идущий-по-Воде. Одной твоей смерти им мало. Важно то, как ты погибнешь».

«Но ведь ей всего шесть!»

«Мне уже не с кем поговорить, мои старые добрые друзья больше меня не слышат. Тебе надо было осторожнее выбирать себе противников. Я отношусь к своим людям точно так же, как ты относишься к констеблям и мелким торговцам. Я проигрываю битву, и дело не только в деньгах, потраченных на борьбу с тобой. Я теряю власть, а это равносильно смерти».

«Если девочка погибнет, клянусь, ты тоже умрешь».

«Ты и впрямь считаешь, что мы оба не доживем до завтрашнего рассвета?»

Иварл покачал головой и, прощаясь, помахал рукой.

Эдеард разочарованно фыркнул и стукнул ладонью по перилам.

– Ты ведь Идущий-по-Воде, не так ли?

– А?

Он обернулся и под перголой, увитой густыми изумрудными лозами, увидел Кристабель. Первое, что бросилось ему в глаза, была копна растрепанных волос и тонкие, словно у насекомого, ноги. В голове сразу промелькнула мысль, которую Эдеард счел предосудительной: «А она не такая уж и хорошенькая, как утверждал Максен».

Кристабель была высокой, а ее продолговатое лицо, омраченное горем, придавало ей невероятно меланхоличный вид. Стройная фигура частично скрывалась под просторной белой хлопковой ночной сорочкой. Как и отец, девушка не переставала плакать. В ее волосах, золотисто-каштановых, как и у сестренки, просматривались более светлые пряди. Она постоянно теребила их руками, свивая в густые непослушные завитки.

Эдеард, вспомнив о правилах приличия, поклонился.

– Да, госпожа, это я.

– Госпожа! – Она попыталась улыбнуться, но только сморщилась, стараясь остановить слезы. – Никакая я не госпожа. Вся наша семья стала предметом насмешек, словно она проклята. Как могла Заступница допустить это несчастье?