Львиное сердце - Елена Первушина Страница 56

3

Координатор Гоголь тщательно запер дверь, зажег ароматическую свечу — сандал с можжевельником, — сел на кровать, сложил руки на животе и закрыл глаза.

Когда ты уже пять лет — сначала простым стражем, а затем членом Совета Координаторов — пытаешься удержать в рамках такую в высшей степени жидкую и кипучую субстанцию, как группировка «Свобода», без периодической разрядки не обойтись. Замшелые «долговцы» по старинке снимают стресс алкоголем, многие «свободовцы» экспериментируют с наркотиками, но Гоголь полагал, что ясную голову терять не следует. Поэтому практиковал медитацию.

Прежде всего нужно успокоить дыхание. Когда человек дышит глубоко и медленно, его кровь насыщается кислородом, а мозг начинает работать лучше.

Медленный глубокий вдох и выыыыыдох.

Голову и шею держим прямо, чтобы не нарушать кровоснабжение мозга.

Вдох и выыыыдох.

Выдыхаем все заботы и тревоги дня, все мелочное, сиюминутное, не стоящее траты нервов. Все недостойное того сокровенного теплого лучистого света, который живет в каждой душе. Все, о чем лучше забыть и не вспоминать.

Вдох и выыыыдох.

Теперь нужно спросить: «Кто я?»

Я — обиженный человек. Нет, не так. Я — обида. Я обижен на Давида Роте, который так легко переиграл меня, прогнул под себя, заставил подчиниться. Я обижен на себя — за то, что так легко дал себя переиграть, за то, что так легко подчинился.

Вдох и выыыыдох. Улетай, обида.

Кто я?

Я — обиженный мальчик. Мальчик, которого все считали чудаком: учителя, родители, сверстники. Потому что много читает, потому что много думает, потому что хочет странного. Хочет, чтобы все вокруг было по-другому, а как по-другому, не знает. Не обыденно. Не карьера-дом-семья. А что-то особенное, настоящее, не зависящее от чужих оценок. Чтобы было такое ощущение — когда попадаешь в точку. Когда видишь истину и чувствуешь ее. Без всяких социальных танцев и манипуляций. Как в игре «жарко — холодно». Хочет обжечься.

Вдох и выыыыдох. Улетай, одиночество.

Кто я?

Я — человек мечты. Я хочу найти истину там, где все словно соткано из обмана, иллюзий и противоречий. Я пытаюсь помочь людям понять себя, понять, чего они хотят на самом деле. Я пытаюсь показать им, что им не обязательно уродовать себя, чтобы жить в ладу с другими и не обязательно воевать против всех, чтобы сохранить себя. Я человек, который дарит другим свободу, даже если они поначалу не знают, как ею распорядиться. Я — человек, который помогает другим найти свой путь.

Вдох и выыыыдох. Улетай, отчаяние.

Кто я?

Я — человек Зоны. Я живу здесь, в причудливом мире. Я принял его прихотливые законы. Я согласен, что игра всегда будет нечестной. Я надеюсь, что мне удастся достичь истины, сколь бы нечеловеческой она ни была. Я готов заплатить, готов отказаться от всего, собственно я ничем и не дорожу.

Вдох и выыыыдох. Улетай, усталость.

Кто я?

Я — человек света. Я не притушил тот внутренний свет, что дан каждому от рождения. Я не затоптал его, не дал затоптать другим. Я верю, что мой внутренний свет питается Истиной. И я готов беречь его. Есть у нас в Зоне одно странное предание. Будто где-то там, за Саркофагом, за Третьим и Вторым энергоблоками, поселилась еще одна группировка — «Солнцестояние», заключившая союз с Сердцем Зоны. И будто в те минуты, когда тучи над Зоной расходятся и светит солнце, к Избранным приходят агенты «Солнцестояния», и если их попросить, они исполнят твое желание. Роте в это не верит. Говорит, сказочки вроде эльфов. Но тут ты ошибаешься, господин генерал. Именно что вроде эльфов. Спроси у любого ирландца: верит ли он в эльфов? Он тебя сразу обругает и к черту пошлет, именно потому что верит. И считает, что лишний раз о них говорить — беду накликать. Потому что не след говорить о них нашим человеческим языком. Вот и «Солнцестояние» есть. Потому что если в Зоне столько тьмы, то под этой тьмой должен скрываться свет. И когда-нибудь они поймут, что я достоин, что я Избранный. Они придут ко мне и спросят, чего я хочу. И я скажу: «Возьмите меня с собой. Дайте мне увидеть истинный свет».

Вдох и вы-ы-ыдох. Улетай, тьма.

Кто я?..

И тут комнату залил яркий солнечный свет. Гоголь с внутренним трепетом, но без удивления смотрел, как из лучей соткался светящийся силуэт.

— Здравствуйте, Александр Сергеевич, — сказал незнакомец. — Я пришел к вам от «Солнцестояния».