Бегство охотника - Дэниел Абрахам Страница 55

— Где ты их откопал? — поинтересовался он.

— Повезло, — хмыкнул двойник. — Пошли, я костер развел. Можешь поговорить со мной, пока я буду потрошить этих pendejos.

Рамон перевел себя в сидячее положение, потом встал.

— Завтра готовлю я, — заявил он. — Ты и так сегодня уже и завтрак готовил, и ленч.

— Валяй, — согласился тот. — Хочешь готовить, возражать не буду.

Рамон сидел у огня, глядя на то, как двойник обдирает шкурки и потрошит зверьков. Хворост в костре шипел и потрескивал, языки огня хлопали как крылья при каждом порыве ветра. Волочь плот до воды им еще часа два. «Интересно, — подумал он, — пойдет ли к этому времени дождь, и кто из них будет прятаться тогда в шалаше?» Загоняя себя так, как он делал это с утра, он, конечно, завоевал уважение двойника… но, возможно, не настолько, чтобы тот уступил ему место.

— Ты из Мексики? — спросил двойник.

— Чего?

— Мексики, — повторил тот. — На Земле. Ты оттуда?

— Ну да, — кивнул Рамон. — Из Оаксаки. А что?

— Так просто. Вид у тебя как у настоящего mejicano. Лицо такое.

Рамон смотрел в огонь. Пожалуй, он предпочел бы, чтобы тот говорил о чем-нибудь другом, не о его внешности. То ли двойник почувствовал это, то ли ему просто хотелось поговорить о чем угодно.

— Каково это — быть копом? — сменил он тему. — Тебе нравится?

— Угу, — подтвердил Рамон. — Мне нравится. Это хорошая работа.

— По мне — так дерьмецом отдает, — заметил двойник. — Не принимай на свой счет. Просто по большей части вам приходится брать парней, которые всего-то хотят выжить, и крутить им яйца. И почему? Потому что так сказал вам губернатор? И что? То есть я хочу сказать, кто такой губернатор? Отними у него власть и деньги — и чем он будет отличаться от всех, кого он гнобит?

— Ну… да, — сказал Рамон, пытаясь представить себе, что бы сказал на это настоящий полицейский. — Губернатор у нас — длинноносый португальский прыщ. Это так. Но дело же не только в этом. Ну да, часть работы — всякое дерьмо колониальное. Проверка лицензий, и разрешений, и всего такого говна. Но ведь есть и не только это.

— Правда?

— Правда, — убежденно сказал Рамон. — Есть ведь еще по-настоящему плохие pendejos. Такие, что вламываются в церкви, чтобы испоганить алтарь. Или такие, которые путаются с детьми. С таким жопами мне тоже приходится иметь дело.

— С парнями, которые режут послов, ты имеешь в виду? — спросил тот невозмутимым тоном.

— В жопу послов. Я имею в виду плохих. Тех, кто не может без убийства. Ну, ты меня понимаешь.

Двойник поднял взгляд. На руках его темнела подсыхающая кровь. Рамон увидел на его лице… нечто, чего он никак не ожидал на нем увидеть. Боль. Досаду. Сожаление. Гордость. Что-то такое.

— Там ведь куча самых разных ублюдков психованных, — продолжал Рамон, честно стараясь казаться полицейским. — Как правило, мы стараемся не лезть в чужую жизнь. Но есть ведь насильники. Есть типы, которым просто нравится убивать без всякой причины. И уж ничего нет хуже таких, что причиняют боль кии.

— Кии?

— Детям, — объяснил Рамон, удивленный своей оговоркой не меньше собеседника. — Детям, которые слишком малы, чтобы защитить себя. Или даже понять, что происходит. Ничего нет хуже этого. Вот почему я коп. И люди понимают это, правда. Люди понимают, что есть те уроды, но есть и я.

Рамон замолчал, выдохшись. Он уже плохо соображал, что говорит. Слова, мысли. Все как-то смешалось у него в голове. Энии, давящие маленьких. Европеец. Микель Ибраим, забирающий у него нож. Маннек и его гибнущий народ. Маннек говорил правду. Они не смеются. Им не с чего смеяться. Если бы она только не смеялась…

— С тобой все в порядке? — спросил двойник.

— Угу, — сказал Рамон. — Я в норме. Я… Нет, ничего.

Двойник кивнул и снова занялся обжаркой тушек на огне. Жир с шипением капал в костер. Запах дождя становился все сильнее. Оба не обращали на него внимания.

— Я мог бы стать копом, — произнес двойник, помолчав. — Думаю, у меня бы вышло неплохо.

— Мог бы, — согласился Рамон, охватив руками колени. — Думаю, получилось бы.

Они помолчали. Шипел, капая в огонь, жир, шелестела листва. Двойник перевернул тушки, чтобы поджарить их с другой стороны.

— Ты это здорово углядел — ну, когда мы пытались до берега догрести. Я этого pinche камня даже не заметил. Но ты, ese, молодец — прямиком на него направил. Мы бы точно сверзились, если бы не ты.

Он предоставлял Рамону возможность сменить тему. Даже не зная, что его терзает, двойник понимал, что от этого лучше уйти, и Рамон воспользовался шансом.

— Тут все дело в потоке, — объяснил он. — Просто я знаю, как он выглядит, когда его что-то нарушает. Ну, ощущение какое-то другое, понимаешь?

— Что бы это ни было, ты чертовски здорово это углядел, — сказал двойник. — Я бы так не смог.

Рамон отмахнулся от комплимента — если разговор и дальше продолжится в подобном духе, они могут пересечь грань, за которой их отношения станут покровительственными. Этого он не хотел. В эту минуту двойник ему нравился. Ему хотелось, чтобы двойник ему нравился, а этот cabron был симпатичен далеко не всегда.

— Ты бы принял такое же решение, если бы правил, — сказал Рамон.

— Нет, чувак. Правда, не смог бы.

И до Рамона дошло вдруг, что это, вероятно, правда. Наверное, пребывание в голове у Маннека научило его чему-то новому о реке. О течении. При том, что начинали они с двойником одинаково, последние дни выдались для них разными. Собственно, поэтому они и не могли уже считаться идентичными. Опыт у них теперь отличается, и научились они у мира разному. Он не терял пальца. А его двойник не ходил с торчащим из шеи сахаилом.

Ты не должен отличаться от человека, рокотал у него в голове голос Маннека. Но как он мог этому помешать? В зависимости от того, где ты сидишь, мир выглядит по-разному.

Они поели, разрывая жареное мясо руками. Рамон обжег подушечки пальцев, зато еда показалась ему вкуснее всего, что приходилось пробовать до сих пор. Наверное, из-за голода. Похоже, двойник чувствовал то же самое. Обгладывая мясо с костей, тот блаженно улыбался. Они поговорили еще немного на безопасные темы. Когда настало время продолжать путь, в лямку впрягся двойник.

— Иди вперед, расчищай, — сказал он, поудобнее устраивая лиану на плечах. — Остаток пути я этот хлам как-нибудь уж дотащу.

— Вовсе не обязательно, — сказал было Рамон, но двойник только отмахнулся. Честно говоря, Рамон воспринял этот отказ с облегчением. Чувствовал он себя так, будто его избили до полусмерти. Впрочем, имелась еще одна проблема. — Я ведь не могу, чувак. Нож-то у тебя.