Князь Двинский - Александр Башибузук Страница 55

Готовится к бою мне тоже не было нужды. В доспехах и при оружье уже вторые сутки. И при жеребце есть все необходимое для поединка.

Итак, что мы имеем? У татарина копье, больше похожее на пику, круглый щит, сабля и чекан на длинной рукоятке. Конь прикрыт только стеганой защитой, без латных элементов.

Что при мне?

Я долго выбирал себе оружие для конных сшибок, даже с дуру пробовал двуручник, но остановился на эстоке*, как лучшем варианте. Тот, что сейчас у меня при седле, был взят трофеем с немецкого риттера, в битве при Нейсе, еще при жизни Карла Смелого. Великолепное оружие: узкий, длинный, четырехгранный клинок, как у стилета, рука прикрыта гардой в виде чаши, но в оригинале ее не было, позже приспособили по моему заказу. Сталь отличная, работы зульских мастеров. Рубить им нельзя, но для пробивания доспехов лучше не придумаешь.

Копье длиннее и толще, чем у татарина, щит-тарч, примерно того же класса, что у мурзы. Доспех – полная готика, шлем-салад с бугивером. Седло с высокими луками, как раз для конных поединков.

эсток (фр. estoc) – двуручный, узкий меч с четырехгранным клинком, он предназначался для уколов в случае потери или поломки всадником пики. Мог оснащаться сложной гардой.

тарч — название щитов, применяемых европейскими рыцарями в XIII–XVI вв. Выгнутые щиты различной формы, обычно имевшие локтевое крепление, один ремень надевался на предплечье, а второй зажимался в ладони. На правой стороне иногда делался вырез, предназначенный для фиксации копья

Да, я буду тяжелей и менее подвижен чем казанец, но лучшая защита даст преимущество.

Конная копейная сшибка, как боевая, так и турнирная, возведена в Европе в ранг искусства. Как может показаться современникам, копье не держат статически перед собой, в надежде, что противник сам наткнется на острие. Им бьют, выбирая уязвимые места, существует множество приемов, тут учитывается все, вплоть до положения тела в седле. Всему этому, учатся с самого детства. Я попал в Средневековье, хотя и с умением сражаться мечом, но, увы, с копьем обращаться абсолютно не умел. И оттого, сознательно уклонялся, под предлогом обета, от турниров. Да и сейчас, нельзя сказать, что познал досконально это искусство. Но, неофитом уже меня не назовешь. Вряд ли татарин сможет меня чем-то удивить, но посмотрим. Никогда не недооценивал своих противников.

Ладно, хватит размышлять, пора начинать...

Отто фон Штирлица, я назначил распорядителем поединка.

Мы разъехались. Шваб поинтересовался готовы ли мы и отмахнул рукой.

Жеребец мурзы, повинуясь хозяину, как большая кошка прыгнул вперед и стрелой полетел на меня. Татарин, прикрываясь щитом, пригнулся в седле, копье держал в левой руке, слегка на отлете, совсем не по европейской манере. Я же, свое вставил в специальную прорезь на тарче. Пригибаться не стал, если что, высокая задняя лука на седле, поможет выдержать удар. Коня не горячил, ни к чему, преимущество в весе и так скажется.

Весь мир сузился до размеров прорези в забрале салада. Татарин стремительно приближался. Понимая, что его пика короче моей, он весь вытянулся вперед.

Выбрав момент и подстроившись под ритм скачки, я без особых затей, саданул прямо в середину щита мурзы.

Тот, попытался уклониться и одновременно ударить меня в шлем, но не успел, как праща вылетел из седла и кубарем покатился по земле.

Придержав лошадь, я развернулся, спешился и, на ходу доставая из ножен мизерикорд, пошел к мурзе.

Тот с трудом встал на колени, ошарашенно мотая головой, со съехавшим набок шлемом.

- Ты сдаешься?

- Будь ты проклят, сын собаки! – злобно завизжал татарин, тщетно пытаясь подняться. – Вы, русы, достойны только рабского ошейника...

Судя по всему, у него была сломана нога, она неестественно выгибалась в колене, когда мурза силился встать.

Вся моя симпатия к казанцу сразу бесследно улетучилась. Искренен в своих проклятьях или просто желает умереть? Неважно, раз так, не обессудь. Но даже не надейся, быстрой смерти я тебе не подарю. Будешь подыхать долго...

Не отвечая, пинком опрокинул его навзничь, прижал коленом и несколько раз ударил мизерикордом в живот, с силой вбивая клинок между пластинами юшмана.

Заскрежетала сталь, мурза, вытаращив глаза, жалобно всхлипнув, сильно дернулся и судорожно засучил ногами, вырывая примятую траву из земли.

Я поднял забрало на саладе, посмотрел ему в глаза, усмехнулся и спокойно сказал.

- У тебя будет время подумать, пока будешь умирать. Над тем, кто раб, а кто нет...

- Убей меня! – обреченно завыл Абдалла.

Но я уже развернулся и пошел к своему коню.