Клан быка - Иван Тропов Страница 54

Тело само собой поднялось, нацеливаясь на людей, полных крови, — как поднимается головка цветка за солнцем. Леха шагнул туда, выходя из-под прикрытия пыльной завесы…

…Зеленые глаза с дурашливыми искорками, под которыми разлит страх, холодный, вязкий страх, целый океан страха и отчаяния, удерживаемый тонкой плотинкой последней надежды…

Леха стиснул челюсти, застонал — тело отказывалось отступать, нет, ни за что, только вперед, и пить, пить, пить! — но отступил обратно.

Лежать, сволочь!

Если выкинет в долину, то вовремя до города уже не успеть. Тхели уйдет, и Алиса…

Лежать. Ждать.

Бычье тело мелко дрожало, а сухой жар перехватывал горло. Господи, да ну все это к дьяволу… Всего один бросок, и…

Лежать! Секунды ада, ползущие улитками. Эпохи. Вечность…

Мыслей уже не осталось. И не осталось в памяти, сколько раз поднимался, готовый броситься вперед, — и будь что будет! — но все же останавливался. Заставлял себя рухнуть обратно на песок, скрипя зубами, молотя в него копытами, тыкался лбом, обдирая морду до боли, чтобы прийти в себя. Грыз песок…

И потихоньку полз вперед. Медленно, по чуть-чуть. По мере того, как бурмашина ползла влево по гигантскому кругу, копая ямы, и вместе с ней смещался край пелены.

Муть скрывала крайние балки — одну, вторую, третью… шестую, седьмую…

И еще чуть-чуть, давая пелене скрыть хотя бы метр влево от крайней балки, там придется бежать…

Еще чуть-чуть.

Сколько выдержал. Сколько смог!

Ревя от боли, которую уже нельзя было терпеть — но теперь можно, можно, можно!!! — Леха вскочил и помчался вперед. Пролетел мимо двух крайних столбов, уже превратившихся в темные полосы посреди бурой мути. За последним свернул, выгибая голову вбок, чтобы рога смотрели не в стороны, а вниз и вверх. И боком, впритирку к столбу, продрался между ним и краем пелены, которая здесь уже редкая и прозрачная, как тонкая вуаль… Продрался мимо него и нырнул обратно в полог пыли. В спасительную бурую муть. И стрелой помчался вперед. Теперь можно! Теперь можно!!! Пролетел последние метры шлейфа, почти черного здесь, и выскочил под вой бурмашины. В чистый воздух, будто звенящий от прозрачности, яркого света и раскрывшегося далеко-далеко впереди пространства…

Мелькнули рабочие комбинезоны, заляпанные нефтью.

Удивленные лица… Они замерли, как дикие звери под светом фар… Вот они! Бей любого и пей, пей, пей! Вот оно все, доступное, твое!!! Скрипя зубами, Леха заставил себя рвануть мимо. Пока — мимо. Чуть дальше. Вокруг рабочих — тараном снося людей в камуфляже. Кто рванулся к своему пулемету, кто судорожно тянет за ремень, вытягивая из-за спины автомат…

Леха расшвырял их, как игрушечных солдатиков. Уже не разбирая, кто в камуфляже, кто в рабочем комбинезоне. Они вопили, они бежали, как тараканы, застигнутые светом. Разбегались прочь, но он догонял их и сбивал. Давил копытами, бил рогами.

Топтал, рвал — и ревел от ярости и облегчения…

Жажды больше не было.

Леха всасывал теплую кровь, густую, солоноватую, но пить уже не хотелось. Что-то внутри подсказывало: все, уровень жажды на минимуме. На самом-самом минимуме, который вообще бывает в движке игры.

А дальше пей, не пей — ничего не изменится. На сутки напился до отвала, а напиться на больший срок здесь невозможно. Движку все едино, сколько выпьешь сверх суточной нормы. Через сутки спишет хоть десять тел, хоть двадцать, хоть сто, и опять навалится жажда…

Но Леха не мог остановиться.

Морщился от омерзения к самому себе — и все равно не мог остановиться. Слишком долго ждал этого момента. Слишком дорого обошлось это ожидание…

С хлюпаньем втягивал и втягивал в себя кровь. Из каждого трупа, до последней капли…

Вот теперь все. Всех высосал.

Бурмашина не выла, тягач не скрежетал. Тихо-тихо. Только шуршит ветер да мерно вздыхает нефтяной насос, неутомимо качая нефть…

Желто-бурая пелена опустилась. Ветер рвал последние вуальки пыли, раскидывал их в стороны и уносил прочь.

Больше ничто не скрывало яростный свет прожекторных ламп. Они вырвали из темноты нефтяную площадку и окрестности, как огромную театральную площадку, на которой закончилось представление. Лишь неподвижные машины и трупы… И частокол, с трех сторон огородивший площадку. И можно спорить на что угодно, что днем эти упрямцы его доделают, оставив разве что проезд для машины. А может, и этот проезд сделают в виде длинного коридора, ограниченного по бокам таким же частоколом и простреливаемого пулеметами со всех сторон… И пыли, за которой можно будет подкрасться, уже не будет… Да уж. Наши медленно запрягают. Но уж если запрягли, то все, суши весла… Леха тряхнул головой, прогоняя трусливую мыслишку. К черту, к черту! Это все будет потом. Завтра! А сегодня — Гнусмас. Гнусмас и Тхели! Леха развернулся на запад, шагнул, разгоняясь… и замер. Медленно обернулся назад и всмотрелся. За освещенной площадкой, за темными горбами дюн, на самом горизонте ярко светился желтый огонек, слишком желтый, чтобы быть звездой. А если приглядеться, то два близких огонька. А, чтоб их… Нагнали все-таки! Леха развернулся, кинул быстрый взгляд на звезды — все правильно, запад там! — и понесся прочь. Быстрее к границе света, в спасительную темноту! Сквозь ветер пробилось ворчание мотора — далекое, но уже не так далеко, как хотелось бы. Но хотя бы свет прожекторных ламп остался позади… Леха перевалил через гребень дюны, плюхнулся в песок и осторожно выглянул назад. Отсюда можно. Здесь уже безопасно… Ярко освещенная нефтяная площадка лежала посреди темных дюн, как озерцо света в чаше кратера. Через другой край этой чаши перевалили злые глазки фар дальнего света. Качнулись вниз, бросив на темный склон длинные конусы света… И почти встали.

Машина не пошла вниз, прямо к вышке. Вместо этого развернулась и пошла по склону гребня, едва-едва забирая вниз…

Леха хмыкнул.

Что, господа следопыты? Опять решили идти тупо по следу? Даже не сообразив, зачем прибежал сюда — к вышке! Дураку ясно, что в итоге-то следы упрутся в нефтяную площадку!

Но машина упорно шла по склону дюны, почти боком к площадке…

Ну-ну, следопыты. Сейчас опять завязнете в следах, как в той восьмерке.

А может, и на дольше. Там-то был глубокий песок, следы четкие. А здесь…

Машина въехала в свет прожекторной лампы, блеснула хромированным бампером. Тоже «хамми», как у городского патруля, только этот с иголочки. Нет пулеметной турели. Но вот все боковые дверцы сняты так же, как и у патрульного… Джип проехал под ярким светом ламп буквально метров двадцать — и резко сбросил скорость.

Леха усмехнулся. Вот и все, бойцы законодательного фронта. Приплыли.

Отсюда не разглядеть, что именно их так смутило… но и так все понятно. Сколько ждал там, в семи балках от конца частокола? Долго, ох как долго… Наверно, не так долго, как это отложилось в памяти, но все равно достаточно. И все это время ветер гнал песок от бурмашины, запорашивая восточную часть площадки.