Хмурь - Ирина Лазаренко Страница 53

Я зажмуриваюсь. Что за чушь, откуда она пришла мне в башку? Тут ничего не слышно, кроме стука камней на той стороне залива, где скалы пропитались жаждой творин и понемногу сползают в море; творины не могут сами сползти к морю, они так слабосильны и жалки, даже если они – большие скальные гроблины с кривыми клыками.

Мотаю головой. Вся эта ерунда заползает мне в уши настырным червяком, я хочу стряхнуть его, пока он не уполз в глубину моей головы. Ничего не помогает, я хорошо слышу, как кряхтят и стонут горы, ползущие к заливу, как жадно гномы и гроблины следят за варками, как отчаянно и неустанно желают им небытия, как они рады, что варок становится меньше и меньше, как уверенно они знают, что когда-нибудь варок не станет совсем, равно как прежде не стало в этих краях кошек, и тогда горы придут к этому лесу и этому морю.

– Понимаешь теперь? – рокочет над головой, грозно так, аж жуть берёт.

Теперь варка стоит передо мною и вещает из вышины:

– Понимаешь?

– Нет! – ору я, и от этой громкости в моей голове наконец затихает всё чужое. – Не понимаю! При чём тут эти твари?

– Дурная баба! – сердится стражник. – Что с бабы взять! Мы сильными должны быть! Крепкими быть! Большими! Стоять насмерть! Неповадно чтоб никому до наших земель!

У меня вдруг страшенно начинает свербеть в носу, и я думаю, что если чихну среди этой взбудораженной речи, варка меня просто пристукнет от досады.

– Нельзя мельчать, нельзя слабеть! Плодиться с людьми – позор для рода! За это духи изведут, предки покарают! Община изгонит! Правильно изгонит!

Я отступаю на пару шагов и начинаю чихать, как умалишенная. Варка на это не злится – видать, воплями выпустил запал.

– Выходит, чего, Гном не в Подкамне родился? Ну и как… пчхи!.. как вы его сюда пустили-то, раз его родителей изгнали? И чего вы теперь будете делать с ним, а?

Стражник пожимает плечами – ну чисто медведь разминается перед обедом.

– Не моё дело. Пустили – значит, надо было.

– И теперь чего, теперь на него ополч…ха!..тся ваши предки, что ли? Или духи Туче гадостей наделают? А их реб… – Я вовремя прикусываю язык и заканчиваю неубедительным: – Чхи!

– Не моё дело, – еще смурнее повторяет стражник. – Надо знать – пытай у Зануда. Ты другое спросила, я тебе показал. Ясно всё?

– Ясно, – киваю послушненько и яростно тру рукавом зудящий нос. – Спасибо. Только гляжу, тебя осторожно надо выспрашивать про разное, а то ты во какой основательный на ответы.

Стражник фыркает и поворачивает обратно к тропе.

Я за ним следую почти сразу, только несколько мгновений еще прислушиваюсь к той стороне залива и уверяюсь, что снова могу различить хрупанье камней и угрюмую жажду творин.

Кажется, Гному нужно как можно скорее хватать Тучу да бежать из этого места.

Или нет.

* * *

За последний день и полночи я так набегалась и напереживалась, что продрыхла до послеполудня, опоздав в разделочную. А потом решила туда не идти, потому как всё равно уже осталась без обеда на сегодня. Вместо этого пошла искать Гнома.

Находится он тут же, подновляющим забор вокруг длинного дома. Я рассказываю ему всё, что от варки вчера узнала, смотрю на его приунывшее лицо и говорю:

– А теперь давай сюда Пёрышко. Потому как я тебе помогла, узнала про то, о чём ты маялся – теперь твой черёд.

Он долго молчит, вертит в руках заборные колья, осмысливает что-то своё, а потом глядит на меня так внимательно и спрашивает:

– А не знаешь ты, Пташка, куда запропал Псина?

Ох, надеюсь, в моём лице ничего не поменялось, потому как я обалдела. Про Псину я забыла совсем после ночной беготни, а ведь с утра он должен был шептаться с бабами, так что его пропажу точно все заметили. И взбудоражились, небось.

– Его искать собираются, – добавляет Гном. – Если тебе ведомо, где он находится – ты скажи, так будет лучше, Пташка.

Как неудачно вышло! В заброшенную избушку, положим, варки не полезут, они думают, в таких избушках селятся духи леса и нещадно жрут того, кто понарушит их покой, ну или что-то похожее. Они, верно, и не помнят про такие места, а искать Псину если и будут, то раньше всего пошарят в море, потому как собиратель – большой любитель заплывать мрак пойми куда и нырять за ракушками. А пока варки шарят в море, я успею сбе…

– Я помню, что эта женщина должна работать в разделочной, – шелестит у меня за спиной голос Зануда.

Ох. Побаиваюсь я этого мужика, он такой цепкоглазый весь, чем-то похожий на полесского управителя. А еще голосом Зануда вроде как говорит здешняя танна. Танну мы не видели, она в городе обычно живёт, но варки её страсть как уважают и остерегаются.

Словом, перед Занудом я теряюсь и что-то мямлю виновато.

– Но раз уж эта женщина не в разделочной, – продолжает он, глядя поверх моего плеча, – то пускай присоединится к другому полезному делу и поможет в поисках вашего друга-собирателя.

– Вам-то что до него? – бормочу себе под нос.

Вот же прицепились! Пропал Псина – и пропал себе, непременно нужно бучу поднять? Ох, ну как я среди такого шума сбегаю в лес, чтобы отпустить этого упрямого осла? И чего со мной сделают всякие Зануды, когда всё прояснится? Кажется, тут не принято так поступать с людьми, и у моих действий будут далёкие последствия, едва ли приятные.

Вот же мраковый хвост!

– Нужно понимать, какая в этом важность, – говорит Зануд строго. – Если человек пропал – значит, кто-то или что-то несёт ответственность за это, а тогда и другие подвергаются опасности, потому выявить её мы должны как можно скорее. Эти места суровы, требовательны, и мы обязаны сохранять всю возможную бдительность, если хотим жить благополучно. К тому же варки очень болезненно воспринимают всё, что может навредить им и их детям.

Да уж, я думаю. Они детей даже по поселению не пускают гулять без присмотра. Человечья малышня носится вокруг свободно, а варчата – лишь под родительским приглядом. Представляю себе, что со мной сделают варки, если решат, что я опасна для их бесценных выводков!

– Работы в разделочных как раз заканчиваются, – говорит Зануд. – Поиски вашего друга начнутся у моря. Возможно, затем потребуется изучить залив, поля, лес…

Мрак вас забери, искатели неугомонные!

– Вам следует присоединиться к поискам, чтобы выполнить свой долг перед другом и не лишиться ужина, – строго заканчивает Зануд, и я едва удерживаюсь, чтобы не расхохотаться, такие дурные его слова.

Не стоит мне бояться этого глупого человека, вообразившего, что можно равнять долг и ужин, или решившего, что Псина – мой друг. Но вот чего мне делать теперь – ума не приложу.

– Если эти усилия не дадут никакого результата, возможно, мы решим прибегнуть к помощи вашего особого дара, – кивок Гному.