Врач - убийца - Джеймс Уайт Страница 53

Ибо она, безусловно, эти качества демонстрирует, – продолжал Лиорен, не дав Коун вмешаться, – и показывает, что одной гоглесканке, которая всегда боялась приближения даже себе подобных, возможно понять – а с накоплением опыта и при подключении силы воли – даже подружиться с существами из ночных кошмаров, обитающими здесь. Если так, то разве так уж невероятно, что гоглесканка сумеет привить свои взгляды и другим своим сородичам? А те со временем могли бы распространить ее учение по всей планете. Тогда в конце концов Темный Дух утратит власть над гоглесканским разумом.

– Именно в это и верит Конвей, – тихо проговорила Коун. – Но разве так уж невероятно, что сородичи гоглесканки подумают, что она сошла с ума, что они побоятся тех колоссальных перемен, какие им нужно будет проделать в традициях и устоявшемся мышлении? Если Учитель станет упорствовать в насаждении своего учения, его могут прогнать, нанести ему тяжкие телесные повреждения, а то и того хуже.

– К несчастью, – констатировал Лиорен, – у подобного поведения имеются прецеденты, однако учение только тогда хорошо, когда переживает Учителя. А гоглесканцы в целом мягки и добры. Потенциальной просветительнице не стоит бояться и отчаиваться.

Коун не ответила, и Лиорен продолжил свою мысль:

– Общепринятая истина гласит: в любой лечебнице любой больной может найти других больных, которые чувствуют себя гораздо хуже, чем он сам. От этого он получает пусть небольшое, но все же утешение. То же самое можно сказать и о несчастных планетах. Следовательно, целительница ошибается, думая, что только Гоглеск проклят злыми силами.

Существуют кромзагарцы, – продолжал Лиорен, стараясь сохранять спокойствие, невзирая на целую бурю страшных воспоминаний, нахлынувших на него при произнесении этого слова, – которые были осуждены на нескончаемую болезнь и нескончаемую войну – из-за того, что, только воюя, они временно излечивались от болезни. Существуют Защитники Нерожденных, которые всю свою взрослую жизнь сражаются, охотятся и бессмысленно убивают. В сравнении с ними померк бы Демон Гоглеска. Между тем внутри этих ужасных живых орудий убийства живут, хотя и недолго, телепаты-Нерожденные, чей разум нежен, чувствителен и во всех своих проявлениях цивилизован. Диагност Торннастор разрешил кромзагарскую проблему, в основе которой лежали эндокринные механизмы, и теперь оставшиеся в живых обитатели Кромзага не будут больше обречены на бесконечную войну, опостылевшую им самим. Диагност Конвей взял на себя ответственность за освобождение Защитников Нерожденных из капкана, поставленного эволюцией, но всем кажется, что как раз гоглесканскую проблему будет разрешить легче, чем...

– Вышеуказанные проблемы уже обсуждались, – нетерпеливо перебила Лиорена Коун, и ее свистящий голос по мере разговора стал выше. – Их решения, какими бы сложными они ни были, касаются медицинских или хирургических состояний, поддающихся физическому лечению. На Гоглеске все иначе. У нашей проблемы нет физического решения. Речь идет о важнейшем компоненте наследственности, позволившем выжить целому виду с доисторических времен. Этот компонент нельзя ликвидировать. Зло, толкающее расу на разрушение и сознательное одиночество, было, есть и будет. На Гоглеске никогда не будет Бога, там будет только Демон.

– И все же, – упорствовал Лиорен, – целительница может заблуждаться. Практикант в растерянности. Он не понимает, не обижает ли он целительницу своим полным невежеством в вопросах религиозных верований гоглесканцев...

– Ощущается раздражение, – отметила Коун, – однако целительница не обижена.

Мгновение-другое Лиорен отчаянно пытался вспомнить и упорядочить сведения, не так давно полученные им от библиотечного компьютера.

– В Федерации, – начал он, – широко распространены убеждения на тот счет, что там, где существует Зло, там непременно есть и Добро, что дьявола без Бога не бывает. Бога почитают всезнающим, всемогущим, но вместе с тем милосердным сверхсуществом и создателем всего сущего. Считается, что он присутствует сразу и везде, но при этом невидим. Если на Гоглеске проявляется только Демон, это не значит, что там нет Бога: все верования, независимо от того, какие виды их исповедуют, утверждают – Бога надо искать в себе.

Гоглесканцы боролись со своим Демоном, – продолжал свою мысль Лиорен, – с тех самых пор, как у них зародился разум. Порой в этой борьбе они теряли куда больше, чем приобретали. Очень может быть, что Демон у вас всего один, но есть много таких, кто, сам того не зная, носит Бога в себе.

– Вот и Конвей так говорит, – призналась Коун. – Но диагност оперирует понятиями современной медицинской науки и настоятельно советует целительнице обзавестись опытом в психологических дисциплинах. А практикант-доброжелатель способен поверить в Бога, или нашего Демона, или в любое иное сверхъестественное существо?

– Вероятно, способен, – уклончиво ответил Лиорен. – Но несмотря на это, несмотря на его верования, он готов оказывать целительнице любую помощь и поддержку.

Коун молчала так долго, что Лиорен подумал, что беседе конец. Каково же было его изумление, когда гоглесканка заговорила.

– Поддержка была бы более полной, – заявила Коун, – если бы тарланин рассказал о своих верованиях.

– Тарланин, – осторожно начал Лиорен, – знает о многих различных верованиях, однако эти знания приобретены не так давно. Они далеки от полноты и точности. Кроме того, в процессе изучения соответствующих материалов тарланин обнаружил, что подобные убеждения, если их придерживаться всерьез, – это дело веры, которая не меняется под воздействием логики. Приверженцы одной веры крайне обидчиво воспринимают другие верования. Тарланин не желает нанести обиду и не имеет права как-то влиять на чужие убеждения. По этой причине он бы предпочел, чтобы гоглесканская целительница первой рассказала о своих верованиях.

Сразу стало ясно, что Коун сильно встревожилась, хотя Лиорен и не понимал, в чем суть проблемы. В этой сфере давать советы он мог лишь наобум.

– Тарланин, – заметила Коун, – опаслив и осторожен.

– Гоглесканка, – эхом откликнулся Лиорен, – совершенно права.

Оба замолчали. Коун не выдержала первой.

– Очень хорошо. Гоглесканка напугана, она в отчаянии, она сердится на Демона, обитающего в сознании ее сородичей и непрерывно связывающего их цепями дикарства. Гоглесканка предпочитает умолчать о нематериалистических доводах, которые ее сородичи приводят в поддержку своих убеждений, поскольку гоглесканка, будучи целительницей, сомневается в эффективности немедикаментозной терапии. Она снова спрашивает, в какого Бога верят тарлане? Они верят в великого, всеведущего и всемогущего создателя? – Коун сыпала вопрос за вопросом, не давая Лиорену ответить. – В того, кто позволяет существовать боли и несправедливости или равнодушен к ним? Или это Бог, который насылает незаслуженные наказания на некоторые виды, благословляя при этом большинство других видов миром и счастьем? Есть ли у этого божества добрые или даже божественные причины позволять случаться таким ужасным событиям, как те, которые произошли на Кромзаге, расставлять эволюционные ловушки, сковывающие Защитников Нерожденных, обрекать на бессмысленную жестокость гоглесканцев? Какой древний грех заслужил такое наказание? Есть ли у этого Бога разумные и этические причины для такого вопиюще глупого и аморального поведения, и если есть, то не будет ли тарланин так добр указать гоглесканке, что это за причины?