Эпицентр - Кирилл Патрыка Страница 53

Я возник на пороге. У стены, на старомодной железной кровати лежала девушка. Я успел разглядеть ее каштановые, перепачканные кровью кудри на разодранной подушке, перья из которой усеяли комнату. Одежды на ней почти не осталось. Плотный, квадратный бугай крепко держал руки жертвы, а второй, со спущенными штанами, громоздился сверху. Квадратный поднял голову, и я, не раздумывая, выстрелил ему в лицо. Урка, захлебнувшись кровью, отпустил жертву и рухнул на пол.

Второй был сильно увлечен. Поэтому проявил никуда не годную реакцию. Он завертел башкой, заметил меня и вознамерился встать. Стрелять я опасался, чтобы не зацепить девушку. А потому метнулся вперед, ударом кованого башмака сшиб его с кровати и вскинул автомат.

— Дяденька! — пискнул «герой-любовник». — Не стреляй.

Со спущенными на лодыжки штанами, с оголенными гениталиями, с протянутой ко мне в отстраняющем жесте ужаса растопыренной пятерней, он был омерзителен и жалок.

— Дяденька!!!

В его отчаянном визге сквозил плач. Я промедлил лишь долю секунды. И тут же чувство смертельной опасности впилось мне когтями в спину. Оно возникло чуть раньше, но я был слишком занят.

Я резко обернулся. И тут же в ушах взорвался грохот, а страшный удар в грудь отшвырнул меня к стене и погасил сознание.

Очнулся я, наверно, меньше чем через минуту. Присутствовало такое ощущение, что в грудь мне вбили осиновый кол. Но я не вампир, и осиновых кольев в меня не вбивали. Поэтому, наверно, я все еще оставался жив. На меня в упор смотрело дуло помпового ружья, которое держал на изготовку высокий тип в омоновском сером камуфляже. Дуло еще дымилось. Я опустил глаза. Но крови не увидел. Матерчатое покрытие бронежилета было разодрано зарядом картечи. Однако броня выдержала. Тело сводила боль, но я сразу понял, что не ранен, что это просто могучий ушиб. В худшем случае сломаны ребра. Но ребра мы переживем.

«Герой-любовник» уже успел натянуть штаны и вооружиться карабином «эскаэс». Он оказался белобрысым парнем лет двадцати с уродливым шрамом через всю правую щеку. Пока камуфляжный держал меня на прицеле, он выдернул у меня из кобуры «стечкина» и нож из ножен. Мой автомат валялся на полу поодаль. В таких обстоятельствах я вряд ли успею до него дотянуться.

— С-сука! — сказал молодой дрожащим голосом. — Неслышно подобрался. Размалеванный! Что еще за спецназ выискался?! Кольку вот завалил.

— Гошу с водилой он тоже завалил, — сообщил камуфляжный. — А вы, бля, заигрались. Если б я случайно во двор не вышел, он бы тебе голую жопу отстрелил.

Мужик с ружьем подошел к кровати, потыкал стволом неподвижно лежащую на ней девушку.

— Готова, — констатировал он. — Колян, чуть какая дернется, лупит, понимаешь, по башке кулаками. Доигрался.

— С-сука! — опять прошипел «герой-любовник» и врезал мне сапогом по лицу. Я едва успел дернуть головой, чтоб он не превратил мою физиономию в месиво. Он замахнулся на меня прикладом карабина.

— Погоди, — сказал камуфляжный. И адресовался ко мне: — Ты кто такой и откуда взялся?

— Бог послал, — ответил я. — По голым жопам пострелять.

— Ну-ну, — он покачал головой. — Шутник.

Второй опять занес приклад для удара, но напарник его одернул.

— Перестань! Видишь, какая байда. Задание мы, считай, провалили. Потери понесли. Надо своих догонять. Этого с собой прихватим. Пусть его допросят. Хоть ясность какая-то будет.

— За Коляна я его урою! — стоял на своем бывший бес-штанник.

— Я сказал!

— А я сказал… Думаешь, такой расколется?

— У Конопатого все колются.

Они все же не были профессионалами. Молодой — уголовная «торпеда». А камуфляжный, скорее всего, какой-то бывший силовик. Но даже не мент, наверно, а если и мент, то, похоже, не опер. Они забрали у меня пистолет и нож, но подсумок не проверили. Гранаты оставались при мне. Связать меня они тоже не успели. А это им стоило сделать в первую очередь.

Пока мои победители пререкались, я, улучив момент, достал «лимонку», поднял ее над головой, придерживая предохранительную скобу, выдернул кольцо и бросил его на пол. Оно негромко звякнуло. Парочка разом умолкла и уставилась на меня.

Я, с трудом сдерживаясь, чтобы не застонать от боли, поднялся на ноги и скомандовал:

— Бросай оружие.

Молодой немедленно повиновался. Он побледнел, как известка на стенах. Карабин гулко ударился о доски пола. Я ногой отшвырнул его подальше. Камуфляжный попятился к двери.

— На месте стоять! — рявкнул я. — Брось ружье!

— Что, так всех вместе на воздух и поднимешь? И себя тоже?

Против меня было, по сути, полтора противника. Молодого можно было шибко не опасаться. Но долго пугать друг друга стволами и взведенными гранатами удается только в кинобоевиках.

Я сделал шаг вперед и, превозмогая боль в груди, резко ударил ногой сбоку по ружью, которое держал камуфляжный. Того развернуло на девяносто градусов. Палец непроизвольно дернул спуск, и грянул выстрел. Заряд картечи оторвал молодому руку и отшвырнул его к стене. Раненый еще сползал на пол, когда я подсечкой сшиб с ног его напарника. Еще одним ударом ноги я отправил помповик в дальний угол комнаты.

Но тут я, как выяснилось, просчитался. Одетый в омоновский камуфляж тип, возможно, был спортсмен, спец по рукопашному бою. Он, лежа на спине, резко распрямил согнутые ноги, и я отлетел на кровать, прямо на труп девушки. Из лежачего положения мой враг, как заправский мастер восточных единоборств, прыжком перешел в стоячее, бросился на меня и навалился сверху.

Несмотря на его профессиональную хватку, я, наверно, справился бы с ним. Но не сейчас, когда адская боль после попадания картечи в упор скрючивала тело, сковывала движения, ударяла раскаленным острием в мозг, грозя погасить сознание. Кроме того, моя кисть сжимала гранату с выдернутым кольцом.

Драться врукопашную по всем правилам я не мог. Оставалось одно: постараться повалить врага и не отпускать как можно дольше. Авось под руку подвернется что-то подходящее. (Хорошо, если раньше мне, а не ему.)

Мне удалось свалить его на пол, и мы принялись кататься по усеянным обломками доскам. Боль взорвалась у меня внутри как та самая граната, зажатая в кулаке. Мой противник цеплялся за этот кулак, стараясь перехватить «лимонку». Потом бы он вышвырнул ее в окно и беспрепятственно прикончил меня.

Мы долго возились, пока он не перевернул меня на живот и не прижал к полу. Одной рукой он обхватил мой кулак с гранатой, а второй, согнутой в локте, принялся душить. В глазах поплыли черные круги. Если бы не его сомкнутые пальцы, я бы наверняка выпустил «лимонку». Но он душил меня сноровисто и предусмотрительно. Я почти перестал сопротивляться. Черт. Черт! Не должно же было все так кончиться! Отправившись сюда один, я слишком понадеялся на свои возможности. Наверно, для каждого слишком самоуверенного типа наступает такой момент, когда возможности подводят.