Чаша Торна - Дмитрий Воронин Страница 52

Разбойники замерли. В их ограниченный разум настойчиво стучалась простая мысль: еще один шаг, и им конец. Если кому-то и незнаком дымчатый кристалл Пламенного мага, то уж почти мгновенное превращение человека в обугленную головешку способно убеждать очень быстро. Грязные пальцы разжались, вилы, топоры и ржавые мечи со стуком посыпались на землю, а потом бухнулись и сами незадачливые грабители. Один, правда, попытался бежать, но Брик, вопреки ожиданиям Сейшела, умудрился воспользоваться арбалетом с толком — тяжелый стальной болт прошил разбойнику бедро, и тот кубарем покатился по земле, оставляя в пыли темные пятна крови. Рон с интересом подумал, попал ли Брик туда, куда хотел, или «почти промахнулся». Сам он склонялся ко второй версии.

И все стихло… только чуть постанывали бандиты, павшие на колени перед тремя всадниками. Брик демонстративно держал перед собой арбалет, давая понять, что совершать неосторожные телодвижения он никому не рекомендует, Рон картинно извлек из ножен меч, а Айрин просто равнодушно оглядывала лесных братьев, но пальцы ее правой руки были сплетены в странную фигуру, и Рон сообразил, что удар девушка может нанести в любой момент. Впрочем, сами бандиты всего этого не видели — глаза держали долу, как и положено смердам, и лишь мелко дрожали.

— Ну, что дальше делать будем? — спросил рыцарь вроде бы спокойно, но от его голоса мужики задрожали еще больше.

— Господин… не губи…

— Прости…

— Чар попутал…

— Это все он, Филин…

— Филин это… подбил нас…

— Не губи…

Властным движением Рон заставил всех замолчать. Решение принимать, конечно, ему, хотя он и сознавал, что столь скоропостижной победой обязан исключительно присутствию волшебницы. Сейшел, пожалуй, справился бы и сам, а с помощью Брика — уж наверняка, но его, воина, мужики не боялись — рыцарь он рыцарь и есть, живой человек, если до него топором или вилами дотянуться, то и помрет не хуже других. А вот магия — она вызывала страх, нет, скорее даже панический ужас у многих и многих, а особенно — у темных смердов. Ужас, убивающий саму мысль о сопротивлении.

— Может, вздернуть их? — задумчиво спросил Рон, наблюдая больше за реакцией спутников, однако краем глаза отмечая судорогу, прошедшую по телам разбойников. Айрин откровенно поморщилась, Брик изо всех сил пытался продемонстрировать холодное безразличие, но получалось это у него плохо. — А что, хорошая мысль, как вы думаете? И пусть повисят здесь с недельку, глядишь, другим неповадно будет…

— Да не стоит, командир… — не выдержал борьбы с самим собой Брик. — Ну их к Чару… не палачи же мы в самом деле.

— Доброта, юноша, она не всегда хороша. Мы этой братии не по зубам оказались, так они, глядишь, кого другого найдут. Как считаешь?

Со стороны бандитов донеслось невразумительное бормотание насчет того, что ни под каким видом они на большую дорогу больше не выйдут, готовы поклясться исполнить все, чего господа ни пожелают, только не губите, мол, жизни не лишайте, а хотя бы и в колодки забейте… «Насчет забить в колодки это они не подумавши, — отметил про себя рыцарь. — Попади только эти ребятки в руки закона, церемониться с ними не станут, петлю на шею, и весь сказ».

По совести, бандитов просто необходимо было развесить вдоль дороги ровными рядами — и сами озоровать больше не будут, и иным любителям легкой наживы наука… Но что-то не прельщала его эта роль, как прямо выразился Брик, палача. Рон перевел взгляд на Айрин.

— Пусть проваливают…

— Ну, как скажете… Эй, вы! Госпожа волшебница вас отпускает, так что живите, смерды… Только запомните мои слова: узнаю, что снова на дорогах промышляете, лично каждого выловлю и вздерну, ясно?

Ошалевшие от нежданно свалившегося на их головы счастья разбойники только загудели, и в этом гуле смешались клятвенные обещания «да ни в жисть» с совершенно искренними, хотя и не вполне вразумительными, благодарственными воплями и пожеланиями доброй волшебнице и ее спутникам долгих лет счастливой жизни. После чего лесные братья кинулись бежать, пока благородные господа не передумали, предусмотрительно оставив все свое нехитрое оружие валяться на земле. Рон отметил, что с их стороны это было проявлением недюжинной смекалки — схватись кто за меч или топор, Айрин наверняка сожгла бы идиота на месте. Раненный в ногу бандит тоже проявил неожиданную прыть и, хоть и с помощью одного из приятелей, почти не отставал от остальных.

Проводив взглядом последнего экс-разбойника, скрывающегося за стволами сосен, Рон спрыгнул с коня и, собрав оружие, побросал в кусты, где ржавчина в ближайшем будущем его доконает. Тело главаря, избавленное от застрявшего в горле кинжала, отправилось туда же, на радость пожирателям падали. Рыцарь заметил, что мочки ушей у трупа были обрезаны — знак того, что в прошлом он уже имел встречи с правосудием.

* * *

В Серый Лог они приехали поздно вечером. Таверна в деревушке, конечно, нашлась, но, оглядев это убожество, Рон с сожалением подумал о том, что удобной ночевки им не видать. Разумеется, он привык и к более суровым условиям, например, спать прямо на снегу, забравшись в подбитый мехом спальный мешок, но он беспокоился о девушке.

Айрин же так устала, что, похоже, вообще не замечала окружающей обстановки. Целый день они провели в дороге, к тому же дало о себе знать и лесное приключение. Хотя вела она себя безукоризненно и ничем не выдала обуревающих ее душевных мук, волшебница находилась в состоянии, близком к обмороку, — ей впервые пришлось убить человека, и пугало ее прежде всего то, как просто у нее это получилось. Отказавшись от ужина, весьма, впрочем, посредственного, она тут же отправилась в свою комнату, чтобы рухнуть ничком на скрипучую жесткую кровать и забыться в беспокойном сне.

О том, чтобы приступить к розыскам грифона, не было и речи. Прежде всего, они слишком устали, да и эти существа ведут, как правило, дневной образ жизни. Рон не надеялся обнаружить одинокого грифона в местных лесах, однако Айрин убедила его, что проблем с этим не будет, и он успокоился — постепенно он начинал относиться к словам волшебницы с большим доверием.

А грифон в этих краях действительно появился, и совсем недавно. Об этом им услужливо поведал неопрятный хозяин таверны, к своему вящему неудовольствию поднятый на ноги по случаю приезда благородных путников. Настроения ему, видимо, не улучшила и готовность гостей платить за предоставленные услуги, и его мрачная рожа ни в коей мере не способствовала их аппетиту. И все-таки тип этот оказался кое в чем полезен, по крайней мере он сумел более или менее связно подтвердить, что приехали сюда они не зря.

Грифоны, конечно, хищники и, обладая могучим природным оружием, без труда справляются и с лосем, и с медведем. Но, будучи существом в высшей мере разумным, грифон никогда не упустит возможности обеспечить себе ужин без особых усилий. Поэтому мирно пасущаяся корова всегда вызывает у этих созданий обострение аппетита. Обычно крестьяне, изрыгнув несколько подходящих к случаю проклятий, смиряются с потерей — в конце концов к ответственности грифона не привлечешь, да и бессмысленными убийствами, характерными для волков, они не занимаются. Вот и сейчас — официальной жалобы мэру из Сухого Лога, конечно, так и не поступило, хотя весть передали. А тот факт, что мэр воспринял эту весть близко к сердцу, был вызван недвусмысленным приказом герцога, гласившим, что грифоны на территории подвластных ему земель объявляются вне закона и подлежат преследованию и уничтожению. Сам Рон об этом приказе не слышал, но хозяин таверны мрачно объяснил, что кому-то из грифонов взбрело в голову полакомиться кобылой из табуна самого герцога, которая к тому же оказалась в том табуне не из последних. Вот его сиятельство и взбеленился.