Новый Мир - Александр Столбиков Страница 50

— Алексей Михайлович, сколько времени потребуется, чтобы довести линейные силы по уровню подготовки до нашего авианосного соединения?

— Это лучше Кудрявцева спрашивать. Он у нас практический специалист.

— Что скажет Кудрявцев, я и так знаю. Меня интересует именно твое мнение.

— Думаю, года при интенсивной подготовке будет достаточно. Только спать не будем.

— Вот и отлично, «покой нам только снится». Приступай к составлению плана. Работать придется всем. И нам, и линейным, и немцам. План боевой подготовки должен лежать у меня послезавтра. Кудрявцев, составишь перечень всего необходимого. Можешь и за немцев подумать. Пока думаем из расчета четырех месяцев. Там поглядим…

Самойлов задумчиво еще раз посмотрел на карту.

— Сегодня было принято решение о моем назначении на должность командующего военно-морскими силами СССР во время высадки. Наш опыт наконец признан и рекомендован к использованию. Работы непочатый край. Жду послезавтра обоих к двум часам с готовыми предложениями. Все свободны.

— Так как насчет «Яков»?

Фролов уже встал и собирался уходить, но Кудрявцева, похоже, это мало волновало.

— Володя, как же ты мне надоел со своими «Яками», — проникновенно, с искренней душевной болью сказал Самойлов. — Иди с глаз моих. Готовь предложения.

Два генерала шли по коридору наркомата.

— Слушай, Алексей, а это серьезно, как думаешь?

— Ты про что?

— Про назначение Самойлова.

— Так сам посуди. Кого еще ставить. Флотоводцев с таким опытом и званием нет ни у нас, ни у немцев. Исаков сейчас на Черном море. И вряд ли его оттуда выдернут. А Николая Герасимовича просто никто не отпустит.

— Ну, раз так, будем работать. Ты знаешь, когда план работ писать будешь, удели внимание отработке ПВО. Мы все о пушках да торпедах беспокоимся. А как отражать воздушные атаки, порой такая импровизация царит, смотреть страшно.

— Да не волнуйся. Не забуду. И вообще надо завтра выкроить пару часиков и сверстать все, скоординировать. Давай созвонимся с утра.

— Так и сделаем. Вот нравится мне наш командир, кинул, как котят в воду: а подать мне через два дня план по утоплению Англии! И чтоб в четыре месяца. Завтра договоримся. Ну, бывай.

— До встречи!

И они разошлись в разные стороны широкого светлого коридора.

* * *

Обычно демонстрации новых моделей самолетов производились днем, при большом стечении военных и технических специалистов. Строгое деловое мероприятие превращалось в своего рода праздник. Новую, только что проверенную заботливыми руками механиков машину выкатывали на взлетную полосу. Пилоты показывали ее достоинства благодарной публике. Самолет красиво взлетал и парил в небесной выси, демонстрируя неудержимую поступь технического прогресса и неоспоримые достоинства изготовителя. После чего следовали слова благодарности, награждения отличившихся, торжественный обед для всех участников мероприятия.

В этот раз все было иначе. Вместо бравурных маршей под ясным солнечным небом — поздний вечер в затемненном ангаре с ярко горящими внутри электрическими лампами. Да, в столовой что-то готовили для ожидавшихся гостей, но на банкет для большой и шумной компании это никак не походило. За неделю до демонстрации на аэродром приехали люди с малиновыми околышами на фуражках и, забрав в кадрах личные дела, начали тщательно проверять сотрудников на предмет благонадежности. И не только проверять. Так, двоих мотористов-баламутов просто отправили домой раньше срока, не дав никаких дополнительных объяснений. Протесты Якова Николаевича Арсеньева, ведущего специалиста по новой модификации Ту-2 — Ту-6ИН, просто не стали слушать. Довод о невозможности поднять самолет в небо без квалифицированного персонала был отвергнут решительным: «Понадобится — сами полетите». Одним словом, во всем чувствовались напряженность и нездоровая нервозность.

Яков Николаевич хотя и был в курсе больше, чем его подчиненные, все равно переживал больше других. Нет, за свой самолет он был спокоен. Государственные испытания были успешно пройдены, сейчас авиационные заводы, как маховик, так же неспешно, но так же неотвратимо, раскручивали выпуск новеньких, нарядных, будто с иголочки самолетов Туполева.

Вопрос с нынешним гостем решался на самом высоком уровне. И даже вопрос о сохранении государственной тайны был пересмотрен. Гость оказался важнее, чем новейший секретный бомбардировщик.

За два часа до показа на аэродром приехал Николай Николаевич Поликарпов. Заместитель наркома авиационной промышленности по опытному самолетостроению также был слегка на взводе. Жизнь ответственного чиновника всегда сложна и изобилует нервными моментами, но в последние недели градус неурядиц просто зашкаливал. Поликарпов едва отошел от унизительной оплеухи, отвешенной ему флотскими, и почти сразу на плечи свалился новый конфликт, на сей раз с Туполевым, взявшим и улетевшим так не вовремя в Казань. Конечно, у того было железное алиби — СССР требовались не только двухмоторные бомбардировщики. Тем не менее, несмотря на все усилия Петлякова и Мясищева, выпуск Пе-8 оставлял желать лучшего.

В сопровождении Арсеньева Поликарпов прошел по ангару, проверяя, все ли в порядке. Посмотрел на стоявших у входа часовых и прошептал:

— Ты уж меня не подведи, Яков Николаевич. Покажи все в лучшем виде.

— У самого мурашки по спине бегают. Кто его знает, вдруг американцу что-то не понравится… Дело ответственнейшее…

— Бди. Но и до низкопоклонничества перед Западом не опускайся.

Через некоторое время в ангар запустили экипаж. Суровый майор предупредил всех о высоком доверии и большой ответственности, лежащей на летном составе перед лицом представителя буржуазной Америки, отнял сигареты у стрелков и, убедившись, что все в порядке, исчез, словно испарился в воздухе, плотном от повисшего напряжения.

В начале двенадцатого к аэродрому подъехала целая кавалькада машин. Предупрежденная охрана пропустила их практически без задержки. Выскочивший к ближайшему ЗИС-101 майор отсалютовал коллеге и вместе с Поликарповым зашагал навстречу выбирающимся из автомобиля двоим — представителю наркомата иностранных дел и высокому американскому гостю.

Сенатор Лайонел Кроуфорд был, если сравнить его внешность с образом капиталиста в советской детской литературе, типичнейшим представителем западной буржуазии. Этакий повзрослевший и заматеревший Мальчиш-Плохиш, вскормленный на бочках варенья и корзинах печенья. Короткая стрижка ежиком, хитрые маленькие глазки, рост чуть ниже среднего, объемистый животик, широченные плечи и вечная сигара во рту. С сигарой он не расставался даже на борту самолета. В общем, с американца можно было без всякой подготовки рисовать портрет угнетателя трудового народа, похитителя прибавочной стоимости и злодея, упивающегося слезами негритянских детей.

Несмотря на все эти знаковые для советского человека признаки, Кроуфорд был обаятелен и умел завоевывать симпатии собеседников. Его манеры и речь были простыми, как у типичного «красношеего», работяги из глубинки, встающего засветло и не разгибающегося до темноты. После первых же минут общения как-то быстро забывалось, что этот отличный простой мужик владел заводами, газетами, пароходами, занимал место в Сенате и представлял одну из самых влиятельных финансовых группировок в Североамериканских Соединенных Штатах.