Верные. Книга 1. Когда исчезли все люди - Кристофер Холт Страница 5

Автомат качнулся на подставке взад-вперёд и… завалился.

Прямо на волка.

В момент падения жвачного автомата Пройдоха на миг отвлёкся от Макса, поднял голову и получил по ней стеклянным шаром. От удара о волчью башку шар раскололся надвое. Яркие шарики жвачки посыпались наружу, заскакали по полу и раскатились во все стороны.

Пройдоха взвизгнул и отскочил от Макса. Половинка шара, приделанная к тяжёлому красному автомату, зацепилась за грязную белую шкуру волка. Пройдоха пытался высвободиться, дёргаясь туда-сюда.

Макс перекатился на бок и встал на лапы. Стараясь не наступать на осколки стекла и шарики жвачки, он склонился над коротконогой собачкой, которая лежала на спине без чувств.

Глаза пёсика остекленели, а язык вывалился из пасти.

Макс оглянулся – проверил, что Пройдоха ещё занят борьбой с автоматом, – потом понюхал пёсика и стал облизывать морду с коричневыми пятнами над глазами.

– Ты как? – спрашивал Макс в промежутках между движениями языка. – Поранился? – Лизнул ещё раз и ещё. – Вставай!

Пёсик заморгал и стал приходить в себя, потом его язык затрепетал, шлёпнул Макса по носу. Оживший храбрец щёлкнул зубами и тявкнул:

– Да я в порядке, приятель! Хватит меня слюнявить!

Раздалось несколько громких ударов – это Пройдоха таскал автомат по комнате, мотал его из стороны в сторону. Вся морда волка была изрезана осколками стекла, кровь текла по шерсти и заливала глаза.

Пройдоха оскальзывался на раскатившихся шариках. Поджав хвост, он пригнул голову, чтобы пролезть в кошачий ход, и промахнулся, ударился пораненной головой о дверь, оставив на ней ярко-красное пятно. Волк взвыл от боли и совершил новую попытку. На этот раз он нашёл дверцу и протиснулся в неё.

Собачка-сосиска поморщилась.

– Да-а-а, наверное, это больно. – Потом пёсик понюхал раздавленный зелёный шарик жвачки. – Устроил тут такой беспорядок. Ох уж эти волки!

– Прости, – сказал Макс, усаживаясь у входной двери. – За беспорядок.

– Эй, ты не больно рассиживайся, приятель! – Пёсик уставился на Макса широко раскрытыми глазами. – Нам надо придумать, как не дать другим волчарам пролезть сюда. – Он подбежал к Максу, огляделся и сообщил, понизив голос: – Они ищут мой корм – шарики.

Макс кивнул:

– Но зачем волкам собачья еда? Почему они не охотятся?

Пёсик вразвалочку прошёл мимо Макса, оглядывая столы и стулья.

– Сейчас не время объяснять. Слушай, может, нам… гм, нет, если ящиком их не удержишь…

Макс со стоном поднялся на лапы и поплёлся вслед за собакой-сосиской. Ему приходилось идти очень медленно, чтобы не обгонять нового товарища. У этого бедолаги такие короткие лапы.

– Послушай, – обратился к нему Макс.

Пёсик и ухом не повёл, а вместо этого обнюхал стоявший рядом со столом администратора цветок в горшке.

– Послушай, – громче прорычал Макс.

Коротышка со вздохом повернулся к нему:

– Чего тебе, приятель?

– Могу я наконец узнать твоё имя? Про себя я называю тебя собакой-сосиской, но это как-то грубо.

Пёсик, похоже, оторопел. Он удивлённо раскрыл пасть.

– Да уж, не слишком вежливо. Я ведь не называю тебя долговязым… золотистым… волосатым барбосом. – Он оглянулся на кошачью дверку, потом обвёл глазами пустую приёмную и вздохнул. – Да, ничего не поделаешь.

Макс снова сел.

– Что ты за собака, а? Я никогда не видел такой породы… такой уникальной.

Дёрнув ушами, пёсик подмигнул:

– А я такой один-единственный. Люди говорят, я такса, ну, в смысле такс. А зовут меня Крепыш.

Макс помахал хвостом и разжал челюсти, чтобы улыбнуться:

– А я Макс. Лабрадор. Приятно познакомиться.

Возвращаясь к поискам, Крепыш ответил:

– Ну да, лучше бы нам познакомиться при более приятных обстоятельствах. Только представь, несколько недель назад я думал, что у меня всё устроилось! Получил нового вожака стаи, отец у неё ветеринар, что-то вроде доктора для животных! Тут собачья компания подобралась что надо, и, главное, у этих ребят тут тонны сухих шариков. Тонны, любого вкуса, какой только пожелаешь!

Хмыкнув, Крепыш вскочил на мягкое администраторское кресло, поставил лапы на стол и принялся обнюхивать лежавшие там ручки, блокноты, стопки бумаг.

– Потом вдруг люди исчезают, появляются волки, начинают всем заправлять и… я под этим не подписывался, ну, ты понимаешь.

Макс замер. Сперва он не мог отвечать, а просто смотрел, как Крепыш спрыгнул с кресла и побрёл обратно к двери.

– Люди? – наконец выдавил из себя Макс. – Все люди? Исчезли?

– Ну, я тут поблизости ни одного не вижу. А ты? – спросил Крепыш. – Я… – Уши такса дрогнули. Он широко расставил лапы и пригнулся к полу. – Ты слышишь?

Макс покачал головой и подошёл к Крепышу. Лапы цокали по деревянному полу.

– Ш-ш-ш, пригнись, верзила, – шепнул Крепыш. – Слушай.

И тут Макс услышал. Десятки лап на мягких подушечках осторожно ступали по траве, с улицы доносились звуки шумного дыхания, какие-то звери окружали дом.

Стая Пройдохи. Они были здесь.

– Ну, держитесь, волчары! – пролаял Крепыш. Взглянув вверх, на Макса, он добавил: – Эй, видишь тот шкаф у двери?

Макс кивнул. Шкаф был деревянный, высотой от пола до потолка; дверцы закрыты. Что внутри, Макс не знал.

– Вижу, – сказал он. – Ты думаешь…

– Да, приятель! – Крепыш отбежал на другую сторону комнаты. – Могу поспорить, такая большая, сильная собака, как ты, легко может опрокинуть его! Как в кино!

– Кино?

– А что, вожаки твоей стаи не смотрят с тобой фильмы? – Крепыш покачал головой. – Это трагедия. Ну да ладно, давай вдарь по нему хорошенько!

– Я не знаю, – с сомнением проговорил Макс. – Он выглядит ужасно тяжёлым. Я неделю не ел и не чувствую в себе сил…

Крепыш вскочил на задние лапы и положил передние на стенку шкафа, силясь повалить его. Шкаф даже не качнулся. Тогда таксик опустился на четыре конечности и глотнул воздуха. – Давай, приятель, – сказал он. – Поверь мне, ты опрокинешь его, и я добуду тебе тонны вкуснющих шариков. Говорю тебе, у ветеринара тут их столько, что нам до конца жизни хватит!

Макс склонил голову набок, прикидывая, как ему свалить этот шкаф.

В кошачью дверку просунулась голова. От неожиданности Макс подскочил. Голова была волчья, но крупнее и ещё противнее, чем у Пройдохи. Морда у этого волка тоже была исполосована, серая шерсть не скрывала трёх больших бледных шрамов.