Каждому своё 4 - Сергей Тармашев Страница 5

– Посмотрим, – уклончиво повторил асоциальный брутал, и это испугало Антона не на шутку. – До следующего цикла антирада почти двадцать часов, времени хватает.

Больше Порфирьев ничего не говорил, лишь молча возился со страдающими людьми. Вызывать его на разговор Овечкин не стал, боль в поломанных пальцах и нарастающее першение в легких пугали и утомляли одновременно. Он засыпал в баллоны с водой химические препараты и поковылял в свой угол. Потом Порфирьев начал менять ему повязку и перенакладывать шину, это оказалось больно настолько, что Антон едва не выл от мучений, упрашивая его вколоть какое-нибудь обезболивающее. Но капитан-мизантроп лишь заявлял, что сразу после интоксикации лучше обойтись без фармакологических препаратов, потому что биохимия организма и так нарушена, плюс вода с химическими реагентами, как бы не стало хуже, поэтому придется потерпеть.

Скорее всего, асоциальному бруталу просто доставляло удовольствие мучить Антона, но выхода не было и приходилось страдать и терпеть. Потом, когда экспедиция вернется в Центр, он обязательно выяснит этот вопрос у Снегирёвой. И попросит ее освободить его от экспедиций хотя бы на время лечения руки. Сильно это его не спасет, биорегенерация полностью излечивает мелкие переломы за несколько сеансов, через две недели он будет здоров, но хотя бы так! Если военная хунта бросится воевать с ФСБ-шниками немедленно, у него есть шанс не попасть в эту мясорубку по состоянию здоровья!

К тому времени, когда Порфирьев закончил с повязкой, Антон взмок от перенапряжения и воспринял окончание перевязки как благодать божию. Едва капитан-мизантроп оставил его в покое, изможденная психика Овечкина мгновенно провалилась в сон.

* * *

Проснулся Антон от запаха разогретых мясных консервов и вызванного им голода. Оказалось, что он проспал больше двенадцати часов, за это время интоксикация закончилась у всех, включая пленного, люди проснулись, и Порфирьев приказал провести прием пищи.

– Антон, держи! – Хам по традиции протянул Овечкину обеденную порцию самому первому. – Ты как себя чувствуешь? Сегодня ты спал очень долго.

– В легких першит все сильнее, – пожаловался Антон, – и поломанные пальцы ноют.

Для большей наглядности он забрал протянутую пищу одной рукой подчеркнуто неуклюже. Пусть все видят, что здоровью Инженера угрожает опасность. Может, хоть тогда у кого-нибудь из вооруженных буратин в деревянной голове возникнет мысль, что пора бы прекратить рисковать уникальным специалистом.

– Ничего, вернемся домой, док поставит тебя на ноги, – успокоил его лейтенант.

Иного от вояки Антон услышать и не ожидал, поэтому лишь кивнул в ответ и принялся за еду. Остальные последовали его примеру, и Хам выдал пищу пленному. Тот сидел отдельно от всех на видном месте, там же, куда Порфирьев оттащил его во время интоксикации, и выглядел совсем не бодро. Было нетрудно заметить, что интоксикация дается ему тяжело, значит, никакой адаптации к антираду у него нет. Более того, если не принимать во внимание армейский противорадиационный скафандр, вид у пленного был удручающий: рыжая неуклюже подстриженная всклокоченная борода и такая же шевелюра отдавали сальным блеском давно немытых волос, на лице размазанные пятна грязи, карие глаза смотрели замученно-угрюмым взглядом, из-за чего казались почти черными. Пленный тихо пробурчал «спасибо», взял консервы и принялся есть.

– Что мы планируем делать теперь? – кто-то из грузчиков задал интересующий всех вопрос. – Командный Пункт Брилёва найден, на склады не попасть…

Все вопросительно посмотрели на Порфирьева, и тот, покосившись на пленного, флегматично прорычал:

– По поводу складов мы после обеда побеседуем с нашим гостем. А насчет КП… по уму стоило бы спуститься внутрь, раз уж мы здесь, и посмотреть, может, там уцелело что-нибудь полезное.

– Это опасно! – немедленно заявил Антон, заранее готовившийся к подобному повороту событий. – Лифтовая шахта наверняка повреждена постоянными землетрясениями! Она может рухнуть вместе с нами с высоты в полтора километра!

Все мгновенно насторожились, даже военные, и вновь перевели взгляды на амбала. Но тот лишь безразлично пожал плечищами:

– Для начала запустим лифт вхолостую. Затащим на платформу несколько обломков потяжелее, пусть спустится и поднимется без нас, а мы посмотрим. Если ничего не рухнет, то следующим рейсом спустим вниз досмотровую подгруппу.

– Там, внизу, эпицентр термоядерного взрыва! – не сдавался Антон. – Там смертельно опасно! У нас даже нет необходимой защиты! Мы в скафандрах МЧС, они не рассчитаны на такое! И твое снаряжение, Олег, тоже не предназначено для противодействия радиации такой силы, ты же знаешь! Недаром команда Брилёва поспешила убраться оттуда как можно скорее!

– Если бы эпицентр был прямо там, никто из отряда Брилёва бы не выжил, – лениво парировал Порфирьев. – Возвращаться сюда все равно придется. Нужно хотя бы выяснить, с чем придется столкнуться. Даже просто замерить радиационный фон и степень химического отравления уже будет огромным подспорьем. Будем знать, к чему готовить следующую экспедицию. Проведем короткую разведку силами тех, кто в нормальных скафандрах, это не займет много времени.

– А если что-то пойдет не так и они застрянут на глубине в полтора километра? – уточнил Антон. – Я осмотрел помещение, в котором мы находимся, здесь нет никаких механизмов, только пульт управления лифтом. Вся механика находится внизу, так что если лифт сломается или застрянет, мы ничем не сможем им помочь!

– Значит, Инженер и техники будут в составе досмотровой группы, – Порфирьеву было плевать на разумные доводы. – Они не полезут в КП и останутся возле лифта заниматься подъемными механизмами.

– Но лифт может застрять вместе со всеми где-нибудь посредине шахты! – Слова капитана привели Антона в ужас. – Что тогда?!

– Тогда ты спрыгнешь вниз и все починишь, – асоциальный брутал не скрывал иронии. – А мы потом за тобой спустимся. Заканчивай ныть раньше времени. Тебя послушать, так проще сразу умереть, сложа лапки на груди. Ты у нас Инженер, вот и думай, как сделать! А как не сделать – тут генераторов идей и без тебя хватает. Весь Центр забит бесполезными дармоедами. Поэтому они там, а мы здесь. – К иронии в его голосе добавилась насмешка: – Ты выживать планируешь или как?

Естественно, все вокруг уставились на Антона укоризненными взглядами, еще бы! Порфирьев же сказал, что все будет хорошо, значит, вопрос решен! Он же у нас супермен и запросто способен заставить двигаться застрявший лифт силой собственного самомнения!

– Я лишь описываю варианты! – Антон поспешил оправдаться в глазах безмозглой общественности. – Мы должны четко понимать, на что идем! Если с нами что-нибудь случится, то из Центра нам на помощь никто не придет! Они даже не смогут нас найти, раз дали неточные координаты входа в собственный бункер! Мы искали его больше часа!

– Координаты они дали точные, – невозмутимо возразил Порфирьев. – Это у меня карта привязана к местности с погрешностью. Я при тебе ее привязывал, на глаз, по трем точкам: метро «Смоленская», Национальный Центр Управления Обороной и бомбоубежище, в котором все прикинулись вакуумом. В первом случае контрольная точка была стопроцентно верной, в третьем погрешность составляла несколько метров, а во втором – несколько десятков метров. До Росрезерва мы дошли уверенно, там было недалеко, а вот на удалении в пятьсот километров от Москвы до «Подземстроя» эта погрешность дала немаленькое отклонение. У группы Миронова карта была привязана точнее, они с самого начала имели идеальные координаты двух точек и очень точные координаты третьей. Поэтому моя карта совпадает с их картой не полностью.