Сломленные ангелы - Ричард Морган Страница 5

– Тебе известно, что на взморье Северного предела, чуть подальше Заубервиля, находится одно из старейших марсианских поселений, известных археологам?

Ну все ясно. Я вздохнул, и мой взгляд скользнул с его лица обратно к иллюминатору с видом на Санкцию IV. Конечно, чего-то этакого и следовало ожидать, но почему-то я разочаровался в Яне Шнайдере. За недолгие минуты нашего знакомства мне показалось, что в нем чувствуется некий твердый стержень, обещавший что-то более сто́ящее, чем всякая фигня о затерянных цивилизациях и зарытых техносокровищах.

Прошло уже добрых полтысячелетия со времени, когда перед нами открылся мавзолей марсианской цивилизации, а люди все никак не поймут, что артефакты, оставшиеся от вымерших соседей по Солнечной системе, по большей части либо нам совсем не по зубам, либо находятся в нерабочем состоянии. (А очень может быть, и то и другое, откуда же нам знать.) Практически единственной по-настоящему полезной находкой были астронавигационные карты, люди разобрали их с большим трудом, но в результате смогли послать колонизационные корабли в точки, где гарантированно располагались планеты земного типа.

Этот успех плюс разрозненные руины и артефакты, обнаруженные на планетах, которых удалось достичь с помощью карт, породили огромное количество самых разнообразных теорий, идей и верований. За время, что я бороздил просторы Протектората, я ознакомился почти с каждой. В некоторых регионах в уши мне лилась параноидальная белиберда о том, что вся история придумана ООН для прикрытия, а на самом деле астронавигационные карты получены от пришельцев из нашего же собственного будущего. Существовала также стройная религиозная доктрина, приверженцы которой считали людей затерянными потомками марсиан и ожидали воссоединения с духами предков после достижения достаточного кармического просветления. Некоторые ученые с затаенной надеждой разрабатывали относительно перспективные теории, полагавшие Марс всего лишь одним из аванпостов, колоний, отрезанных от материнской культуры, и утверждавшие, что сама эта культура по-прежнему существует где-то на другом краю Вселенной. Согласно еще одной, моей любимой версии, марсиане переехали на Землю и стали дельфинами, чтобы стряхнуть с себя оковы технологической цивилизации.

Как бы то ни было, суть одна. Их больше нет, а мы всего-навсего подбираем оставшиеся крохи.

Шнайдер ухмыльнулся:

– Думаешь, я спятил, да? Несу что-то в духе детских голограсказок?

– Что-то вроде того.

– Ты сначала послушай, – он делал короткие и быстрые затяжки, не прекращая говорить, так что дым сочился изо рта при каждом слове. – Понимаешь, все думают, будто марсиане были похожи на нас. В смысле, не физически, нет, мы считаем, что у их цивилизации были такие же культурные основы, как и у нашей…

Культурные основы? Такие обороты были не в стиле Шнайдера. Это он услышал от кого-то другого. Во мне шевельнулась легчайшая тень любопытства.

– А значит, когда мы исследуем мир, подобный этому, то все в штаны кончают от радости, когда удается обнаружить центры расселения. Это города, тут же решают все. Мы находимся на расстоянии двух световых лет от основной системы Латимера – а это две пригодные к обитанию биосферы и три условно пригодные; и в каждой есть марсианские руины, – но, однако же, стоит только зондам добраться до этого места и зафиксировать что-то, смахивающее на города, все немедленно бросают свои дела и несутся сюда.

– Ну, «несутся» – это, я бы сказал, преувеличение.

На субсветовых скоростях даже самой навороченной колонизационной барже потребуется почти три года, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее двойные солнца Латимера от этой звезды-недоростка с незамысловатым названием. В межзвездном пространстве ничего не происходит быстро.

– Да? А ты знаешь, сколько времени прошло? С момента получения данных от зонда до инаугурации правительства Санкции?

Я кивнул. Как региональный военный советник знать такие вещи я был обязан. Заинтересованные в ситуации корпорации ускорили подготовку Хартии Протектората до одной недели. Но это случилось около века назад и имело мало отношения к тому, о чем сейчас собирался поведать мне Шнайдер. Жестом я попросил его продолжать.

– Дальше, – он наклонился вперед и вскинул руки, точно собрался дирижировать оркестром, – в дело вступают археологи. Порядок обычный: право собственности принадлежит нашедшему, правительство выступает в роли посредника между ним и корпорацией-покупателем.

– За процент.

– За процент. Плюс право на экспроприацию – цитирую – «с соответствующей компенсацией стоимости любой находки, которая может быть расценена как представляющая особенную важность для интересов Протектората», и так далее и тому подобное. Понятно, что любой приличный археолог, желающий озолотиться, отправится прямиком в эти самые центры расселения, и именно так они все и поступили.

– Откуда тебе-то это все известно, Шнайдер? Ты-то не археолог.

Он вытянул левую руку и оттянул рукав, демонстрируя свернувшуюся кольцом крылатую змею, вытатуированную иллюминиевой краской. Чешуя змеи мерцала и переливалась, а крылья еле заметно двигались вверх и вниз, так что, казалось, можно расслышать их сухой шелест. Между зубами змеи вилась надпись: «ГИЛЬДИЯ МП-ПИЛОТОВ САНКЦИИ IV», и все это окаймлял девиз: «ЗЕМЛЯ – ЭТО ДЛЯ ПОКОЙНИКОВ». Выглядела татуировка практически свежей.

Я пожал плечами:

– Красиво. И?

– Я занимался перевозкой грузов для группы археологов, работавших на побережье Дангрека к северо-западу от Заубервиля. По большей части скребуны, но…

– Скребуны?

Шнайдер моргнул:

– Да. И что?

– Я родом с другой планеты, – заметил я терпеливо. – Здесь я просто воюю. Что за «скребуны»?

– А… Ну молодняк. – Он неопределенно покрутил руками. – Только что из Академии, их первые раскопки. Скребуны.

– Понял. Скребуны. Ну и кто из них не?

– Что? – он снова сморгнул.

– Кто не был скребуном? Ты сказал, «по большей части скребуны, но…». Но кто?

На лице Шнайдера читалось недовольство. Ему не нравилось, что я его сбиваю.

– Люди с опытом там тоже имелись. Скребунам обычно оставляют участки, где не предполагается значительных находок, но и среди ветеранов всегда есть люди, которые стараются мыслить нестандартно.

– Или заявляются уже после того, как все лучшие делянки расхватаны.

– Ну да, – по какой-то причине эта острота ему тоже не пришлась по душе. – Иногда и так. Короче говоря, мы – они – кое-что обнаружили.

– Что?

– Марсианский корабль. – Шнайдер затушил сигарету. – Целехонький.

– Брехня.

– Нет, в самом деле.

Я снова вздохнул:

– Предлагаешь мне поверить, что вы откопали целый космический корабль – нет, пардон, целый звездолет, – и о нем никто не узнал? Никто не увидел. Никто не обнаружил, что он там лежит. И как же вы его спрятали, баббл-тент над ним натянули?