Империя. Оружие Владык - Иван Лебедин Страница 5

– Нибус скорбит о принце, но никто…

– Ты составил список его приспешников? – прервал гвардейца Император.

– Его любят все жители планеты, но все корабли Нибуса, а также все выжившие жители на местах. Если ему помогли скрыться, то это был кто-то извне, – осторожно произнес капитан.

– Кто?

– У меня нет доказательств.

– Но есть подозрения, – договорил за гвардейца Алексио, – ты считаешь, что мой брат мог быть в заговоре с кем-то из членов Совета?

– Скорее, он мог вызывать сочувствие, – начал капитан, но, встретив на себе разъяренный взгляд Императора, стал краток. – Амонис и Императрица были единственными, наносившими визит принцу Николасу в последние месяцы.

– Амонис, – ядовито смакуя произнесенное слово, прошептал Алексио, – он вполне мог желать водрузить моего брата на престол… А проверить наличие кораблей на планетах, которые не подлежат контролю Империи, мы не можем… Великолепно. Что ж, посмотрим, как он себя поведет, когда узнает…

– Узнает что?

– Позови ко мне адмирала Хансона!

Быстро поклонившись, гвардеец покинул кабинет, а спустя несколько минут вернулся в компании высокого широкоплечего мужчины лет шестидесяти на вид.

– Сколько свободных от заданий крейсеров находится на расстоянии часа от Нибуса? – с лихорадочным блеском в глазах громко спросил Алексио.

– Полагаю, около пяти. Но более точную информацию мне нужно уточнить, – напрягшись, ответил адмирал.

– Так уточни! – нервно потирая ладони, приказал Император.

– Как прикажете, – ответил Хансон и собирался выйти, но Алексио его остановил.

– Здесь уточни. Полагаю, коммуникатор у тебя с собой?

– Конечно, Ваше Величество, – удивленно ответил адмирал, отправляя запрос.

– Ну? Сколько? – нетерпеливо притопывая ногой, спросил Алексио.

– На расстоянии часа от Нибуса находятся шесть крейсеров, – ответил Хансон.

– Отправь все эти суда на Нибус со следующим посланием: «у Нибуса есть три часа на то, чтобы выдать предателей, планировавших государственный переворот. Если по истечении срока заговорщики не будут переданы на с уд Императора, крейсера нанесут массированные удары по планете».

– А как мне действовать, если они откажутся? – опешив, спросил адмирал.

– Сдержи слово.

Хансон не мог поверить своим ушам, но в его обязанности не входило оспаривать приказы главнокомандующего.

– Как прикажете, – произнес он, и, развернувшись на каблуках, покинул кабинет.

* * *

Алексио очень не хотелось идти в старую башню, но Учитель четко обозначил свой приказ, и Император прекрасно знал, чем для него может обернуться непослушание.

На трясущихся ногах он поднялся по лестнице и, толкнув тяжелую деревянную дверь, переступил порог круглой комнаты, находящейся под самой крышей древнего строения.

Пять пар желтых глаз подобно сканирующему рентгену внимательно посмотрели на правителя Великого Государства, сжавшегося под страшащими его с детства взглядами.

– Ближе! – потребовал старик, вынуждая Ученика выйти в центр комнаты.

Трясясь от ужаса, правитель Великого Государства выполнил приказ.

– Ты вновь забыл все, о чем я тебе говорил! – прошипел, сделав шаг в его направлении, Учитель.

– Простите, – проблеял Император.

– Довольно! Больше мы не намерены терпеть твою тупость и идиотизм! Твой мелочный эгоизм перешел все границы! Мы позволили тебе занять трон! И мы четко обозначили тебе положение Амониса, ты же ведешь себя, как вздорное дитя! Но дитя не должно занимать трон!

– Учитель… – побелевшими губами прошептал Алексио, – я больше не буду!

– Конечно, не будешь, – старик сделал еще шаг в его сторону, – потому что трон займет другой!

– Но вы мне обещали! – стал растерянно тараторить Император, – вы говорили, что я стану величайшим из правителей! Что мое имя войдет в историю, что его будут помнить века. – Он искал поддержки в желтых глазах сопровождения Учителя, но все они были наполнены презрением и злобой по отношению к нему.

Алексио чувствовал кожей, что его конец близок, что его позвали, чтобы он больше не вернулся, чтобы он исчез… Судорожно пытаясь понять, как именно от него планируют избавиться, Император обратил внимание, что одно из существ стояло рядом с гобеленом, из-под которого что-то торчало.

Страх смерти в душе Алексио пересилил страх перед Учителем, который продолжал что-то ему говорить, но он уже не слушал. Все его внимание сосредоточилось на гобелене и на большом круглом ковре посреди комнаты, а также на существах, подозрительно ровно стоящих на небольшом возвышении.

Соратник учителя качнулся к гобелену и Алексио прыгнул к существам. Вырвав из рук у старика, не ожидавшего такой прыти и сообразительности от Ученика, трость, Император с силой толкнул Учителя и его окружение в центр комнаты, который в тот же миг обвалился, увлекая в зияющую пропасть мебель, ковер, а также находящихся на нем существ.

Заняв место Учителя на возвышении, Алексио посмотрел на последнее желтоглазое существо, стоящее у гобелена. Оно находилось в шоке. Воспользовавшись растерянностью соратника Учителя, Император с силой ударил существо палкой, и оно, не удержав равновесия, также рухнуло вниз, но при этом ухватилось за другой конец клюки, пытаясь увлечь Императора за собой.

Но инстинкты Алексио вновь пришли к нему на помощь, и он, в мгновение выпустив палку, распластался на уступе…

Прошла целая вечность, прежде чем Император осознал, что произошло, и что он остался в живых, а его Учитель и остальные – нет.

Тяжело дыша, Алексио наблюдал, как из стены выезжает новый пол. Поднявшись на ноги и колотясь от страха того, что в любую секунду может обрушиться и он, Император мелкими шажками преодолел расстояние до двери и припустил со всех ног вниз по лестнице.

Прибежав в свои покои, он рухнул на мягкий ковер, постепенно осознавая, что неожиданно обрел то, о чем мечтал. Обрел реальную свободу. Больше у него не было Учителя. Не было никого, кого следовало бояться и слушаться.

Шок постепенно отступал, и из груди Алексио вырвался истеричный смех…

* * *

Амонис подошел к высокой, двустворчатой двери, ведущей в покои своей сестры, и замер в ожидании, когда двое одетых в роскошные ливреи слуг торжественно откроют ему доступ в спальню Императрицы.

Обрадованная визитом брата, Динайри тяжело поднялась ему навстречу.

– Сиди, сиди! – бросился к ней Амонис, усаживая округлившуюся Императрицу обратно в кресло.

Со стороны его забота выглядела столь трогательно, что у находящихся в комнате фрейлин увлажнились глаза.