Встреча с Вождем - Алексей Махров Страница 5

– Захлопнись, салага, вдруг кто из местных услышит! Тут подобные шуточки не в ходу, если кто не в курсе. Так что за базаром следи, душевно тебя прошу. Особенно, когда до САМОГО доберемся. Там тебе и вовсе лучше молчать – целее будешь. А то еще брякнешь чего, дитя просвещения. Особенно о том, что про причины войны пятьдесят пятого некоторые, мать их, общечеловеки после говорили ^[9]. Мол, СССР сам войну готовил, а мы просто вынуждены были первыми ударить – и все такое прочее. Там и ЕГО имя неоднократно всплывало.

– Из… извините, Владимир Петрович, – мгновенно посерев лицом, Борис от волнения перешел на «вы». – Виноват, не подумал.

– Думай, говорят, это полезно, – уже беззлобно буркнул Батоныч. – Ладно, пошли, что-то мне подсказывает, вон те дяденьки-офицеры в фуражках с синим верхом по наши с тобой души прибыли. Ишь, как головами крутят…

Владимир Петрович ожидал, что у них станут проверять документы и в очередной раз выспрашивать пароль, однако обошлось без этого. Немолодой майор госбезопасности несколько секунд вглядывался в его лицо, затем полувопросительно-полуутвердительно произнес «товарищ полковник Бат?» и первым протянул руку:

– С благополучным прибытием. До разгрузки боевой машины прошу оставаться на месте, затем мы отвезем вас в Москву, там уже ждут. Какие-либо просьбы имеются?

– Никак нет, – пожал плечами Батоныч, решив пока не вдаваться ни в какие подробности. Раз не спрашивают насчет Витальки, значит, уже в курсе. Ну, да, разумеется, в курсе – будто у Наметова радиосвязи не имелось!

С разгрузкой все, к счастью, прошло гладко: поврежденный «сорок четвертый», не расчехляя, аккуратно стянули с платформы. После чего, прицепив к тягачу, утащили на полигон. На сей раз буксиром оказался не тихоходный трактор имени советского вождя, а впервые увиденный Батом в реале кузовной «Ворошиловец». Этот тяжелый артиллерийский тягач, несмотря на солидный вес, оказался довольно шустрым. И без особых проблем утянул за собой тридцатитонную тушу танка с вполне нормальной скоростью километров в двадцать-тридцать в час.

Между прочим, не обошлось без встречи со старыми знакомцами: заправляли разгрузкой двое танкистов, которых Батоныч запомнил еще по эпопее с разбомбленным вместе с поездом «Т-72». Да и как не запомнить, если в одном экипаже сражались, пусть и недолго? А у танкистов после первого же совместного боя экипаж навсегда семьей становится. Правда, сейчас бывший сержант Степа Гаврилов щеголял новеньким лейтенантским кубарем на петлицах, а Баранов – старшинской «пилой». Повысили, значит. О, да еще и наградили, мамлея – Красным Знаменем, а мехвода – «Звездочкой». Тоже дело, геройские ребята. Вот, значит, куда их вместо фронта отправили… с другой стороны, чему удивляться? С точки зрения товарища Сталина, они сейчас самые настоящие секретоносители, причем не пойми какого уровня.

Бата танкисты тоже узнали мгновенно. Впав при этом в кратковременный ступор: не ожидали. Да и как ожидать, если товарища полковника с товарищем батальонным комиссаром на их глазах фугасной авиабомбой в клочья разорвало?! Вместе с тем чудо-танком, на котором им повоевать довелось. Так разорвало, что даже останков не нашли, как ни искали. Ни клочка тел, ни обрывка униформы, вообще ничего не нашли. Правда, товарища Дубинина и сейчас не наблюдалось, зато Владимир Петрович – вон он стоит, живехонек. И с ним еще какой-то незнакомый танкист в звании старшего лейтенанта АБТВ, здоровенный, будто шкаф: и как только такой в боевую машину влазит? Явно, не на легких танках воевал – такая туша разве что в башню «КВ» поместится. Ну, или в «тридцатьчетверку». Заряжающим.

Видя замешательство танкистов, Владимир Петрович поспешил прийти на помощь:

– Ну, здорово, старые знакомые! Смотрю, все живы-здоровы? Товарищ Гаврилов, вон, аж цельным младшим лейтенантом стал, да и Баранов тоже в звании прыгнул. Молодцы!

– Здравия желаем, товарищ полковник! – нестройно ответили товарищи. Затем Баранов не выдержал:

– Тарщ полковник, извините, да как же вы выжили-то?! Я ж сам видал, как бомба прямо в платформу влепилась? Да и танк мы со Степой весь облазили… ну, в смысле то, что от него опосля взрыва осталось.

Бат криво ухмыльнулся:

– И как успехи? Обнаружили чего?

– Никак нет… – переглянувшись с Гавриловым, качнул головой мехвод, припомнив, как они с Колей исследовали сброшенный с искореженной платформы разбитый «Т-72», перевернутый кверху днищем. Сорванная взрывом башня, сползшая с насыпи кверху погоном, валялась в нескольких метрах. Но ни в остро воняющем гарью боевом отделении, ни в башне не было никаких следов погибших. Ни крови, ни частей тел или обрывков одежды. Тогда он решил, что хрупкая человеческая плоть просто испарилась во время мощнейшего взрыва, но сейчас, по вполне понятным причинам, уже не был в этом уверен…

– На войне всякое случается, товарищи красноармейцы, – мягко ответил Бат. – Вот помню, году в… впрочем, не важно, в каком, рядом с одним моим знакомым снаряд фугасный рванул. Буквально в нескольких метрах. А снаряд был солидный, стопятимиллиметровый, что ли. Солд… бойца, что первым шел, – в клочья, даже хоронить нечего было. А его просто в сторону отшвырнуло. Одежду, обувь, амуницию – все сорвало, даже нижнее белье. Словно бритвой срезало. А сам – живехонек. Мы подошли – а он голый лежит, без сознания, разумеется. Весь от копоти черный, будто негр, но живой. Его, конечно, в госпиталь сразу отправили, в Союз… ну, в смысле в тыл, но живым он остался. Вот так и с нами с товарищем Дубининым, по-видимому, вышло. Я так понимаю, прикрыл нас танк от основной ударной волны, отклонил ее. Выбросило нас из машины, да далеко в сторону откинуло. Там заросли были, видать, туда. Вот потому вы нас и не нашли. Хотя я, честно говоря, всего этого вовсе не помню. Более-менее в себя только ночью пришел, когда меня товарищ комиссар куда-то тащил. Он первым в себя пришел. А уж потом, как до наших добрались, и рассказал, как мы спаслись.

Оглядев хмурящихся танкистов (еще бы им не хмуриться, история их с Виталей чудесного спасения откровенно шита белыми нитками, но ничего иного в голову не пришло), Бат весело улыбнулся:

– Или вы, товарищи бойцы, все же сомневаетесь, что я – это я? Может, думаете, вам призрак явился? Так можете потрогать, живой я, из плоти и крови, как и вы оба! В виде исключения разрешаю даже ущипнуть в обход субординации!

Услышав последнюю фразу, Гаврилов едва на месте не подскочил:

– Никак нет, тарщ полковник! Не сомневаемся! Не думаем!

– Вот и ладушки, тогда за дело.

– Разрешите еще вопрос? – поколебавшись, все же решился мамлей.

– Давай, только быстро, – кивнул полковник, отлично догадываясь, о чем тот собирается спросить. Вернее, о ком. Угадал, конечно:

– А товарищ батальонный комиссар – он жив? С ним все в порядке?