Завещание великого шамана - Александр Колупаев Страница 5

– Вы сказали – пройдете обряд, а что бывало и не проходили его?

– Да, и такое было. Просто не возвращались из пещеры.

– А когда это было в последний раз?

– Где-то в тридцатые годы прошлого века, тогда назначили на посвящение среднего из трех сыновей, а старший брат оттолкнул его: «Пойду я! Я – старше» и пошел, и не вернулся.

– Нашли потом его?

Не знаю, что мне больше нравилось, сама девушка или вот такое бесхитростное общение с ней.

– Когда пошел тот, кто был назначен, то после того, как вернулся оттуда, сразу сказал, чтоб его не искали: духи горы к себе взяли.

– Ой, нам пора, заговорила я вас, завтракать пора, а там и отец вас ждать будет, ему мало осталось, после обеда: он умрет.

– Прямо мистика какая-то! Подождем, увидим. А почему похороны сразу же? Нельзя провести их на следующий день?

– Нет, нельзя, Священная Гора позовет.

Татьяна встала и, кивнув мне, направилась к дому.

– Как может гора позвать? – недоуменно спросил я.

– Однажды нарушили этот обычай, решили не хоронить в день смерти, а отложить на завтра. Так все горы и наша долина, начали сначала дрожать, а потом трястись. Все стихло после того, как покойного шамана понесли к Священной Горе.

– Случайное совпадение: просто землетрясение в горах, бывает и такое.

– Может быть… Только никто больше не хочет нарушать этот обычай. Да вы сами все узнаете. Не забудьте про обещание ко мне первой подойти!

– Не забуду! И вы пообещайте показать Священную Гору.

На крыльце, заметно волнуясь, стоял Николай.

– Татьяна, ты почему задерживаешь Александра? Ему собраться надо! Завтрак вон ждет!

– А я и не держала его! Искупаться Александр решил, а утром вода еще холодная, вот пока сушился да согревался, время и прошло.

– Давайте, давайте быстрее завтракать и к отцу, он ждет, – заторопил Николай.

После завтрака мы с ним прошли в спальню. На кровати, заправленной атласным покрывалом, лежали два зеленых рюкзака. Странно, но прочные ремни были срезаны и заменены на капроновые веревки.

– Здесь все, что мы можем взять с собой, ты сейчас разденься и убедись, нет ли на тебе хоть какой-то маленькой вещи из металла.

– Нет, а с чего это ты стал так бояться металла? – усмехнулся я.

– Я не боюсь, а вот духи Священной Горы его не любят. Ничего металлического мы с собой не возьмем: вон видишь даже ремни на рюкзаках заменили, все из-за металлических пряжек! В рюкзаках веревки, теплое бельё, спички, свечи.

– Почему нет продуктов и воды? – поинтересовался я.

– Мы с тобой, брат, проведем там всего одну ночь, нам не до еды будет, и с собой туда ещё никто не брал воду. Будем следовать советам, проверенным предками. Одевай вот это, я тоже переоденусь.

Кроме вчерашней одежды, возле кровати стояли легкие сапожки. Когда я переоделся, в комнату заглянул Николай.

– Бери рюкзаки и пошли.

День вступал в свои права. Солнышко поднялась довольно высоко и пригревало даже через белую рубашку. Воздух был напоен ароматом цветущей черемухи и опьянял своей свежестью и чистотой.

– Вот где надо жить, а не в городах, прокопченных и отравленных автомобильными газами!

– Так переезжай, дом построим, женим тебя, чего ты в городе потерял?

– Заманчивое предложение, вот только, кто за меня автозавод построит? Да и городской житель я. Не пойму, где все? Почему не видно жителей аила?

– Верховный шаман собрал большой хурал, все нас ждут, на поляне белая юрта поставлена, все там.

– Так почему мы медлим? Давай поторопимся!

– Нельзя, мы должны прийти вовремя!

– Странно, как мы узнаем время? У нас ни часов, ни телефонов?

Мы шли среди пустой улицы, было тихо, даже собаки не брехали, а только смотрели на нас, провожая взглядами.

– Все, пора! Нас ждут! – вдруг заторопился Николай.

На краю аила, в конце большой поляны, среди яркой зелени весенней травы, в два ряда сидели люди, образуя как бы проход, в конце которого стояла белая юрта. Полог её был откинут, но вход загораживал сидящий человек. Я не сразу узнал отца Николая. На нем был запахнутый халат, ярко-синего цвета, красные сапоги с меховой оторочкой, но прежде всего в глаза бросалась шапка. Да и шапкой её было сложно назвать, скорее всего это был шлем, наподобие тех, что носили древние войны. Яркий металл оттенял черный мех соболя, вниз свисало множество ленточек с прикрепленными к ним узорчатыми фигурками. На вершине шлема, в лучах солнца, горел алым цветом драгоценный камень, по цвету – рубин. Чуть пониже этого камня светились зеленым пламенем несколько изумрудов.

Старший Николаев встал, жестом руки указал сыну на место справа от себя, кивнув мне головой, пригласил встать слева. Потом распростер руки над присутствующими и сказал несколько гортанных фраз. Присутствующие односельчане, поднимались со своих мест и, подходя ближе, садились полукругом. Когда все стихло, верховный шаман, не спеша, снял длинный пояс и передал его женщине, вышедшей из юрты. Халат распахнулся, и на пиджаке строгого покроя блеснули ордена и медали.

«Вот это да! – ахнул я, – только боевых наград более десятка! Вот тебе и шаман!»

– Дорогие айылдаши! Сегодня самый радостный день в моей жизни! Великое небо послало мне еще одного сына! Человек, которого вы видите, рискуя своей жизнью, вынес из поля боя моего сына и не только вернул его нам, но и дал свою кровь, когда врачи спасали его жизнь. Само великое небо сделало его кровным братом моему старшему сыну, мне остается только признать его своим младшим сыном! Принесите мой асхе!

Из юрты вышла старая женщина, неся на вытянутых руках необычной формы корявую палку, отполированную до блеска прикосновениями рук. На конце этой палки, в замысловатой развилке, был закреплен довольно крупный булыжник. Когда она подошла ближе и развернулась к шаману, цвет «булыжника» не оставил сомнений – это золото!

Шаман протянул палку с золотым набалдашником в сторону Николая, и тот стал перед ним на одно колено, знаком предлагая мне последовать его примеру.

Отец воздел палку к небу, произнес несколько фраз на своем языке и медленно опустил её на голову сына. Затем, коснулся ей правого плеча, левого и повернулся ко мне. «Прямо посвящение в рыцари!» – подумал я.

– Пусть великое небо благословит тебя! Даю тебе атту-чулу – Угльген Ирбис, что означает – благородный барс. И перед всеми айыл-дьюрт, сородичами, нарекаю тебя «адак бала» – своим младшим сыном!

Старый шаман осторожно коснулся набалдашником палки моей головы. Не знаю почему, но мне показалось, что тысячи мелких иголочек вонзились в кожу моей головы и проникли в мозг. Прикосновения к плечам ничего такого не вызвали.