Разведчик. Заброшенный в 43-й - Юрий Корчевский Страница 5

Как позже выяснилось, финки и трофейные пистолеты имели все разведчики. Оружие нештатное, командование смотрело на это косо, но не изымало – как в чужом тылу без ножа или финки, когда часового тихо снять надо? А пистолет – как последний шанс на спасение в ближнем бою, а то и в рукопашной.

К обеду заявился старшина, для порядка проверил оружие. Чисткой и смазкой никто не пренебрегал, от состояния личного оружия зависела жизнь. А на фронте у всех было одно желание – выжить.

Старшина Фадеев отправил обоих – Колтунова и Игоря – за водкой. Водку получали на весь взвод, хотя от него осталось отделение – наркомовские сто граммов выдавались четко.

Перед выходом в чужой тыл никто к спиртному не притрагивался: у выпившего реакция не та, нос запахи хуже ощущает. А в разведке все органы чувств работают – слух, зрение, обоняние. Потянуло табачным дымком, стало быть – где-то рядом немец. Иной раз это жизнь спасало.

Водку в котелки разливал из канистры повар. Он посмотрел по списку:

– Так, на восемнадцать человек.

– Да ты лей, лей, не жмись! – не отставал от повара Сергей.

– У меня отчетность, все строго по списку.

– А я тебе часы отдам, как из рейса вернусь.

– Врешь, поди!

– Зуб даю!

Повар плеснул в котелки еще с пол-литра.

Они уже заканчивали обед, когда сверху послышался противный жужжащий звук.

Сергей запрокинул голову в небо:

– «Рама» летит. Вот гаденыш, высматривает наши позиции.

– Высоко!

– После него всегда или бомбардировщики, или артналет. Самый паскудный самолет!

«Рама», как называли фронтовики немецкий самолет-разведчик «FW-189», покрутилась с четверть часа и улетела.

Сергей оказался прав: уже через час налетели пикировщики «Ю-87», прозванные за неубирающиеся шасси с обтекателями «лаптежниками», и начали бомбить тылы полка.

Бомбежку Игорь видел в первый раз, и от их землянки – метров двести. Ведущий поворачивался на крыло, падал вниз, выравнивался, бросал бомбы и уходил в сторону. На его месте появлялся и начинал пикировать второй самолет.

Недалеко грохотали взрывы бомб.

«Лаптежники» выстроили в небе круг. Только долго им бомбить не дали. Появились наши истребители – четверка, и двое из них сразу связали боем немецкие истребители, а вторые два – атаковали пикировщиков.

Один «лаптежник» задымил и развернулся по направлению к своей территории.

Пикировщики неприцельно побросали бомбы и последовали за своим дымящим собратом.

– Ага, выкусили! – Сергей вывернул им вслед фигу. – Это вам не сорок первый!

– Ты с сорок первого воюешь? – спросил его Игорь.

– С сорок второго, год уже. Парни в госпитале рассказывали. Представляешь, в начале войны истребители фашистские за одиночными бойцами гонялись – не видели тогда наших самолетов. А теперь другие времена! Мы эту немчуру еще попрем, до самого их логова!

Игорь точно знал, что до победы еще почти два года и что дорога к Берлину будет не легкой, а обильно политой солдатской кровью.

К вечеру мимо них прошла четверка разведчиков из их отделения. Сбоку шагал старший лейтенант.

– К передовой пошли, – проводил их взглядом Сергей. – Сам Терехин ведет.

– Терехин?

– Не узнал ПНШ по разведке?

– А! Точно!

– Видимо, важное задание, раз сам повел. Чаще наш старшина группу выводит.

В нашу траншею разведгруппу обязательно выводил офицер или старшина – командир взвода. По должности командиром разведвзвода должен быть офицер, но после гибели прежнего нового еще не успели прислать, и потому командовал старшина. Во взводе он был самым опытным, не раз в немецкий тыл ходил.

Утром разведчики не вернулись, зато в землянку прошел Терехин:

– Выпить есть?

Ему налили водки в кружку. ПНШ выпил, затянулся папиросой.

– Нет больше группы. Я в траншее их возвращения ждал, а под утро – взрыв на «нейтралке». Наверное, возвращаясь, на мину напоролись. Немцы сразу «люстр» понавешали и по «нейтралке» из пулеметов поливать начали.

Старлей вышел.

«Люстрами» называли осветительные ракеты на парашютах. В первой линии немецких траншей через каждую сотню метров находился пулеметный расчет и ракетчик. Пустит ракету, а когда та прогорит, через несколько секунд вторую пускает. Светит здорово. Свет яркий, белый, всю местность под ним отлично видно. Когда парашютики сносило ветром в наши траншеи, бойцы собирали их и делали из них подворотнички или обменивали у гражданских в тылу на махорку или что-нибудь другое.

После ухода Терехина Сергей принялся точить финку сначала на тонком камне, а потом наводить ее на кожаном ремне.

– А ты чего сидишь, – обратился он к Игорю. – Готовься!

– К чему? Приказа ведь не было…

– После обеда получишь. За два дня две группы сгинули, а «языка» как не было, так и нет. Командование и дивизионным и полковым ПНШ фитиль вставит, новую группу пошлет. Догадайся с трех раз, кто пойдет?

В землянке их было только двое, поэтому Игорь спросил в открытую:

– Какого черта группу за группой посылать на верную смерть? Надо другой план разработать.

– Наше дело – приказы исполнять. Вот станешь офицером – будешь головой работать. А мы будем на пузе ползать и… – Сергей сделал характерный жест финкой поперек шеи.

Игорю стало не по себе: ему было страшно идти во вражеский тыл, а еще он боялся убивать, тем более – ножом. Выстрелить из автомата по далекой цели – это одно, не видно ни лица, ни предсмертной агонии человека.

Ладони от переживаний вспотели, и он вытер их о штаны.

Сергей заметил его жест:

– Дрейфишь?

– Есть немного.

– Все дрейфят перед вылазкой, правда, стараются этого не показывать. Один курит самокрутку за самокруткой, другой животом мается, в нужник все время бегает. Нервничают. Да оно и понятно, не за пряниками в военторг посылают.

Колтунов как в воду глядел.

После обеда старшину, а с ним и самого Колтунова, а также Игоря и Самохина вызвали в штаб. Старшина, как командир взвода, доложил о прибытии.

– Ночью идете в немецкий тыл. Командир группы – Фадеев, задача – взять «языка». И не пехотинца задрипанного – обязательно офицера. Заберитесь поглубже, из дивизии требуют «языка»! Старшина, какие мысли?

– Может, «на хапок»?

Был такой способ, и первым его начали применять немцы. Для этого они открывали артиллерийский или минометный огонь по нашим позициям, да такой, что головы было не поднять.