Метро 2033. Крым 3. Пепел империй - Никита Аверин Страница 5

Здесь же было тихо.

Ни птиц, ни москитов, ни цикад (хотя откуда взяться цикадам в Херсоне?). Ни единого звука жизни. Даже ветра не было – он поднимется после заката, а пока что – спит в тростниках.

Бандерольку, несмотря на жару, пробрала дрожь. Будто ты в пещере, и нет звуков, кроме собственного дыхания. Будто планета погибла, не пережив Катастрофу, и ты – пришелец из космоса, высадившийся на гигантском могильнике.

Она включила громкую связь и крикнула на весь Херсон:

– Есть живые?!

Эхо отозвалось: «ые… ые… ые…».

Карачун глянул неодобрительно:

– Ты, это, не кричала бы. Мало ли, что здесь.

– Здесь. Никого. Нет.

Она не сразу узнала голос Зиняка, такого жизнерадостного, с упоением идущего навстречу опасностям. Мертвый был голос, лишенный интонаций. Бандеролька с тревогой присмотрелась к отряду: даже Воловик приуныл, подволакивал ногу и сутулился. Нелегко дался бравым защитникам Севастополя абсолютно пустой Херсон.

Бандеролька постаралась вызвать в памяти хоть что-нибудь хорошее. Улыбку Пошты, детский смех в Цитадели, пейзажи родного Крыма… Тщетно. Тлен и пустота.

Она снова зажала кнопку громкой связи и отрапортовала:

– Упадок сил, депрессивное состояние, ничто не радует. А как у вас?

– То же самое, – отозвался Воловик.

– Да вообще капец… – прокомментировал Зиняк.

– Работаем, – скрипнул зубами Карачун. – Уныло.

Что бы ни ждало в Ботсаду, оно уже начинало влиять. Бандеролька несколько раз сталкивалась с мутантами, воздействующими на психику, но там было другое.

– Докладывать о своем состоянии, – велел Карачун, – о любом изменении. Говорите, друзья, говорите. До красной зоны – триста метров. Как поняли?

Все подтвердили информацию. «Триста метров, – подумала Бандеролька, – всего триста шагов. Так мало. По относительно свободной дороге и вовсе… Да вон уже и видны впереди ворота, и за ними – буйная зелень. Пожалуй, слишком буйная. Такое чувство, что из дряхлой ограды силятся выплеснуться первозданные джунгли. Кипят смрадной пеной, высверкивают пятнами цветов, одурманивают, манят…»

Карачун вскинул руку. Все остановились.

– Красная зона, – Бандерольке показалось, или голос у него звучал более сдавленно? – Мы – смертники, друзья. Уже без разницы, пойдем дальше или останемся здесь, все равно зараза долетает.

– Попробуем все-таки добраться до самой сердцевины и выяснить. Хотя бы запись оставим. Назад дороги нет. Как самочувствие, отряд?

Все были немного подавлены, но, в целом, ощущали себя здоровыми. Привычные для любого листоноши заботы отвлекали от неопределенности будущего.

– Привал, – объявил Карачун. – Попробуем прикинуть, как быть дальше.

Они уселись прямо на нагретый асфальт, спина к спине, чтобы контролировать обстановку. Бандеролька сознательно расположилась так, чтобы смотреть на ботанический сад – если там что-то шевельнется, она будет стрелять. Но ветви растений оставались неподвижными.

– Итак, что мы знаем? – рассуждал неунывающий глава отряда. – Пункт первый: если мы могли заразиться, мы уже это сделали. Пункт второй: если мы заразились, смерть близка и неминуема. А когда, спрашивается, было иначе? Пункт третий: нам нужно зайти в сад, и мы не знаем, что нас там ждет. Опять же: а когда было по-другому? Значит, все хорошо и относительно в норме. Остается определить порядок продвижения. Голову даю на отсечение: все дорожки заросли, и нам предстоит пробиваться…

– Да не проблема! – воскликнул Зиняк и отстегнул с пояса мачете.

Карачун на пару секунд примолк. Даже Бандеролька оценила эффектный жест.

– Значит, прорубаться, и Зиняк… мичман, ты же умеешь этим пользоваться? И Зиняк идет первым. Следом – я, Бандеролька, замыкает Воловик. Как сильный, но не очень смышленый. Вопросы?

– Только один, – подала голос Бандеролька. – Что мы будем делать, когда найдем ЭТО?

– По обстановке, – отреагировал Карачун. – Или сжигать, или бежать. Третий вариант – ложиться и умирать, но он мне не нравится…

* * *

Это, и правда, были джунгли. Дорожки, если они вообще имелись, давным-давно заросли так, что и следа не осталось. Зиняк с хрустом прорубал тропинку в сплетении лиан, роз, разросшихся сверх всякой меры, и высоченной травы. Налево и направо разлетались брызги зеленого сока. Бандеролька топала под прикрытием сильных мужчин, поглядывая по сторонам. По-прежнему тихо и безжизненно. Ноги по щиколотку утопают в прелой листве и перегное.

Фильтры защитного костюма не давали Бандерольке почувствовать запах этого места, а ведь по запаху многое можно было бы понять. С другой стороны, хотелось верить, что именно эти фильтры защищали ее от быстрой и мучительной смерти.

Внезапно заросли кончились. Не поредели, а именно кончились, и Бандеролька, ослепнув от хлынувшего сверху солнечного света, налетела на Карачуна. Проморгалась, и только тогда смогла осмотреться.

Прямо перед замершим отрядом была проплешина – прямоугольная, со всех сторон обхваченная будто бы отступившими джунглями. За спинами ребят Бандеролька не видела, что там, но отметила странный звук: нечто булькало и хлюпало, как густая каша в походном котле.

– Ну и мерзость! – Карачун сплюнул под ноги. – Это оно?

– Сдается, что так, – отозвался мичман, – жечь будем?

– По-любому, – высокому Воловику, конечно же, было видно происходящее.

Бандеролька раздвинула спутников и наконец-то увидела источник звука.

Наверное, до Катастрофы в Ботаническом саду были и бассейны, и фонтаны, и неведомая тварь облюбовала один из них. Никогда прежде Бандеролька не сталкивалась с таким. Переваливая и переплескивая через бортики искусственного водоема, в прямоугольной чаше бурлила непонятная слизневая субстанция, цветом и консистенцией напоминающая переваренную, с пригорелыми ошметками, овсяную кашу. Мучнисто-серая, вязкая, она шевелилась, будто снизу припекало, и вздувались на поверхности мутные пузыри, лопающиеся с характерным еле слышным, и оттого еще более противным, «чпоком». Бандерольку замутило. Она сразу поверила и поняла: вот – источник заразы. И удивительно, что севастопольцы и листоноши еще не упали замертво, покрывшись зловонными, сукровицей сочащимися язвами, не превратились в комки этой дряни…

– Жги! – приказала она, и перекинула через плечо гибкий шланг, соединяющий ранец с горючим и раструб огнемета.

Оружие непривычное, но понятное: нажми на кнопку и поливай врага огнем…

Отряд выстроился, и пламя полыхнуло одновременно.

Зашипело, и обзор заволокло дымом, копотью оседавшим на забралах. Субстанция запищала – тонко, не как живое существо, а как жирная сосиска над раскаленными углями. Бандеролька выключила огнемет и перчаткой обтерла шлем, чтобы хоть что-то видеть.