Мошка в зенице Господней - Джерри Пурнелл Страница 5

Три дня Род трудился на «Мак-Артуре». Текущие цистерны с компонентами горючего требовали срочной замены. Нужны были запасные части, и команда «Мак-Артура» часами находилась в космосе, обдирая корпуса военных кораблей Союза, круживших на орбите вокруг Нью-Чикаго.

Постепенно «Мак-Артур» приобретал свой прежний боеспособный вид. Блейн работал с Джеком Каргиллом – новым инженером-администратором и первым лейтенантом, и командором Джоном Синклером, главным инженером. Подобно многим инженерам-офицерам, Синклер был с Новой Шотландии, и его акцент был обычным среди шотландцев, работающих в космосе. Каким-то образом они сохраняли его как знак своей гордости со времен Гражданских Войн, даже на планетах, где гэльский был забытым языком. Сам Род подозревал, что шотландцы специально учились говорить так, чтобы их не понимало остальное человечество.

Пластины корпуса были сварены, огромные куски обшивки сняты с военных кораблей Союза и с трудом установлены на место. Синклер творил чудеса, устанавливая оборудование Нью-Чикаго на «Мак-Артур», и части эти вряд ли соответствовали чертежам корабля. Офицеры управления трудились ночами, объясняя и чертя эти изменения для главного корабельного компьютера.

Каргилл и Синклер придерживались противоположного мнения относительно некоторых приспособлений. Синклер упирал на то, насколько важно подготовить корабль к выходу в космос, а первый лейтенант утверждал, что никогда уже не сможет руководить текущим ремонтом во время сражений, поскольку сам Бог не знает, что было сделано с кораблем.

– Я не желаю слушать такое богохульство, – как раз утверждал Синклер, когда Род оказался в пределах слышимости. – Разве не достаточно того, что я, то есть мы, сделали для него?

– Нет, если, конечно, ты не хочешь стряпать сам, ты, безумный лудильщик! Сегодня утром повар кают-кампании не смог справиться с кофейником! Один из твоих ремесленников забрал микроволновый нагреватель. Сейчас, клянусь Господом, ты принесешь его обратно…

– Хорошо, мы уберем его из третьего бака, как только ты найдешь мне части для его замены. Может, ты недоволен тем, что корабль снова может сражаться? Или кофе для тебя более важен?

Каргилл глубоко вздохнул и начал снова.

– Корабль может сражаться, – начал он, как будто объясняя ребенку, – пока что-нибудь не проделает в нем дыру. После этого ее нужно заделать. Сейчас я занимаюсь этим, – сказал он, кладя руку на что-то, что, как почти был уверен Род, было воздушным поглотителем-преобразователем. – Проклятая штуковина выглядит сейчас полурасплавленной. Как я могу определить, что было повреждено? И было ли повреждено вообще? Полагаю…

– Человек, у тебя не будет забот, если свою досаду ты обратишь на себя…

– Кончишь ты когда-нибудь болтать? Когда ты возбужден, то начинаешь говорить совсем по-другому!

– Будь ты проклят!

Но в этом месте Род решил, что пора выйти к спорщикам. Он отправил главного инженера в его конец корабля, а Каргилла – в другой. Решить их спор было невозможно, пока «Мак-Артур» не будет тщательно отремонтирован в доках Новой Шотландии.

Блейн провел ночь в лазарете, как того потребовал хирург-лейтенант. Оттуда он вышел с рукой, неподвижно покоящейся в огромном, набитом ватой бандаже, похожем на подушку. Следующие несколько дней он внимательно смотрел по сторонам и прислушивался, но ниоткуда не доносилось приглушенного смеха.

На третий день после приема командования Блейн провел осмотр корабля. Все работы были закончены, и кораблю дали вращение. Затем Блейн и Каргилл внимательно осмотрели его.

Роду очень хотелось извлечь выгоду из своего опыта, полученного в должности инженера-администратора «Мак-Артура». Он знал все места, где ленивый офицер мог сэкономить время, проведя ремонт кое-как. Однако, это была его первая инспекция, корабль только что оправился от повреждений, полученных в сражении, а Каргилл был слишком хорошим офицером, чтобы пропустить что-то, требующее доводки. Блейн не спеша обошел корабль, проверяя основные механизмы, но в остальном позволил Каргиллу вести себя. Впрочем, про себя он решил, что не позволит этому стать прецедентом. Когда у него будет больше времени, он снова обойдет корабль и обнаружит все недоделки.

Космопорт Нью-Чикаго охраняла полная рота звездной пехоты. После падения городского генератора Поля Лэнгстона боевые действия прекратились, и большая часть населения приветствовала имперские силы с облегчением, более убедительным, чем парады и приветствия. Однако, поскольку мятеж на Нью-Чикаго явился для Империи ошеломляющей новостью, было решено не допустить его возобновления.

Итак, звездная пехота патрулировала космопорт и охраняла имперские шлюпки, и Сэлли Фаулер, идя со своими слугами к возвышавшемуся впереди кораблю, опустила глаза. Взгляды не беспокоили ее, ведь она была племянницей сенатора Фаулера и привыкла, что ее разглядывают.

«Прелестна, – подумал один из охранников, – но невыразительна. Вроде бы должна радоваться, покидая этот вонючий лагерь, но по ней не скажешь, – пот струйками стекал по его ребрам, и он подумал: – А вот она не потеет. Ее высек изо льда самый лучший скульптор, когда-либо живший на свете».

Шлюпка была большой и на две трети пустой. Сэлли заметила только двух темнокожих мужчин – Бари и его слугу (разобрать, кто из них кто, было нелегко) – и четверых молодых парней, излучавших страх и неприязнь. На спинах у них были знаки Нью-Чикаго. Новые рекруты, подумала она.

Она заняла одно из самых последних сидений, не желая ни с кем разговаривать. Адам и Энни тревожно взглянули на нее, затем сели через проход. Они знали.

– Как здорово покинуть это место, – сказала Энни, но Сэлли не реагировала. Она вообще ничего не чувствовала.

В таком состоянии она находилась с тех пор, как звездная пехота ворвалась в лагерь. После этого была хорошая пища, чистая одежда и уважение окружающих… но ничто из этого не доходило до нее. Эти месяцы в лагере что-то выжгли в ней и, возможно, навсегда. Впрочем, это ее мало беспокоило.

Когда Сэлли Фаулер закончила Имперский Университет Спарты со степенью магистра антропологии, ей удалось убедить своего дядю, что вместо преподавания в школе она отправится через Империю, наблюдая новозавоеванные провинции и лично изучая примитивные культуры. Она может даже написать книгу.

– Чему я могу научиться здесь? – спрашивала она его. – А там, за Угольным Мешком, я буду действительно необходима.

Мысленно она уже видела зрелище своего триумфального возвращения, публикации и научные статьи, и работать по профессии казалось ей значительно интереснее, чем пассивно ждать замужества с каким-нибудь молодым аристократом. Конечно, Сэлли хотела выйти замуж, но не сейчас. Она хотела жить по своим собственным законам и служить Империи, не просто рожая сыновей, которые потом будут уничтожены вместе с военными кораблями. Совершенно неожиданно ее дядя согласился. Если Сэлли хочет побольше узнать о людях, вместо того, чтобы заниматься академической психологией, – пожалуйста. Младший брат ее отца, Бенджамин Брайт Фаулер, не унаследовал ничего и поднялся до своего места в Сенате только благодаря своим способностям. Не имея своих детей, он относился к единственному ребенку брата как к собственной дочери, и не хотел, чтобы она была похожа на молодых девушек, для которых самым главным были родственники и деньги. Сэлли со своей подругой покинули Спарту, сопровождаемые слугами Сэлли, Адамом и Энни, готовые изучать примитивные человеческие культуры, которые постоянно находили военные силы. Некоторые планеты не посещались звездолетами по триста и более лет, а войны настолько сократили их население, что вернулось варварство.